Как отмечали Новый год в годы «застоя»?

  Новый год! Что за праздник! Старожилы помнят, как в 60-е, 70-е и прочие застойные годы город охватывала настоящая предновогодняя лихорадка.

Помнят, как с охотничьим азартом выслеживался и добывался дефицит. Как «украшались» окна кухонь висящими снаружи сетками — «авоськами», в которых хранилось до поры до времени продуктовое изобилие для праздничных застолий. Как брели в канун праздника куда-то на городские окраины с рюкзаками и саночками, попыхивая «Беломором», почтенные отцы семейств. Куда это они? Да ясно куда – «на ямы»! Там, в глубоких погребах, ожидали своего часа квашеные, соленые и маринованные разносолы, без которых и праздник не праздник. А в полумраке некоторых кухонь мерцали в столовых ложках «голубые огоньки»… Это свершалось великое таинство испытания некоего продукта, конспирации ради именуемого «косорыловкой», «табуретовкой» или «молоком из-под бешеной коровы».

 «Допетардовая» эра

В городских аптеках истощались запасы марганцовки и глицерина. Эти ингредиенты — мальчишеские сокровища – уже хранились, наряду с магниевой стружкой, карбидом и старой горючей советской фотопленкой, в самых надежных тайниках, чтобы добавить празднику в момент его апофеоза еще больше огня и грохота. Куда там китайским петардам! Это же город химиков! Здесь все с младых ногтей что-нибудь химичили.

А с каким нетерпением ожидала детвора заветной даты, указанной на пригласительных билетах во Дворец культуры «Дружба». Там из года в год Дедушка Мороз с ватной бородой женским голосом требовал то позвать ему Снегурочку, то елочку зажечь…  Но самое волнующее ожидало в расписных фанерных киосках, где можно было, наконец, получить заветный подарок. Помимо обязательного мандарина в нем были настоящий мармелад с прослойками из пастилы, и брусочки самой пастилы, и конфеты «Мишка на Севере», «Белочка», «Кара-Кум», «Мокко», и шоколад «Аленка». Ну, а после того как заветный пакетик оказывался в руках, скорее на волю, в снега, в пампасы! Там, на площади, подпирает небо громадная елка, сияющая огнями и украшенная почти всеми образцами продукции кирово-чепецкой фабрики пластмасс, чаще именуемой фабрикой «Игрушка».

 Садко, Сивка — Бурка и Олень — Золотые Рога

Горки на площади были гигантскими снежными скульптурами, произведениями новогоднего монументального искусства. Эта традиция родилась на Вятке в 50-е годы прошлого века. Самые первые снежные скульптуры появились в областном центре, в парке «Аполло». Там заливали каток для детей, в центре которого устанавливали елку. Однажды по обе стороны от елки кировские скульпторы Ф. Шпак и В. Рязанцев воздвигли из снега фигуры двух белых медведей. Пока еще без горок. Позднее, в канун 1955 года, скульпторы соорудили фигуру белого медведя уже на «Театралке», перед «Серым домом». Тот медведь тоже был без горки.

Со временем снежные скульптуры стали не только зрелищными, но и функциональными, превратившись в основу потрясающих горок. Раскраской снежных фигур-горок высотой несколько метров занимались известные живописцы, в том числе Н. Широкова и В. Ушакова.  Принимал и оценивал работу худсовет! Все было серьезно. Так родилась традиция, вскоре перешагнувшая границы областного центра. В течение многих лет огромные снежные фигуры-горки воздвигались у нас, в Кирово-Чепецке, кировскими мастерами. Память хранит образы Деда Мороза с корзиной или Рогом Изобилия, из которого «лилась» ледяная горка, аллегории Русской Зимы, былинного Садко, Сивки — Бурки, Оленя — Золотые Рога, огромной Головы из пушкинской поэмы «Руслан и Людмила».

На излете этой традиции постройкой горок в нашем городе занимался знаменитый дуэт кировских скульпторов — К. Коциенко и В. Бондарев. Со временем, пропорционально сокращению финансирования, стали уменьшаться и высота, и масштабность снежных фигур и, как следствие, заинтересованность кировских скульпторов в этой работе. Позднее создавать новогодние скульптуры-горки на Октябрьской площади стали кирово-чепецкие художники: Александр Князев, Сергей Сахно, Николай Вяткин. Потом все как-то сошло на нет…  А ведь были времена, когда на площади перед «Дружбой» сооружали целых две роскошных горки.  Одну из них поменьше — для малышей.

Все на горку!

Никаких пластиковых ледянок не было и в помине. Обходились картонками и фанерками, или, чаще, тем, что всегда было в наличии, — вывалянными в снегу лыжными штанами и суконным пальто на ватине. Можно было еще подогнуть под себя ногу и прокатиться, сидя на голенище валенка. Но это все от малодушия, ибо мальчишеский кодекс чести признавал правильным способом съехать с горки стоя на ногах. Для устойчивости можно было, вцепившись друг в друга, образовать паровозик — такой способ катания почти всегда заканчивался дико хохочущей кучей малой, в которую с удовольствием влетали все, кто ехал следом.

Но вот все расступались — на горке появлялись персонажи, в обычное время и на трезвую голову лишь снисходительно косящиеся на детские забавы. Это были пришельцы из какого-то другого мира. Того, где носили в стужу шапки-«пирожки» из искусственного каракуля, по-другому – «москвички», имевшие вид пилоток. А еще куцые шубейки из «чебурашкиного» меха и кримпленовые брюки-клеши. Одеревенелыми от холода губами эти модники шептали друг другу утешающее: «Кто хиппует — тот поймет». Видимо, души их под влиянием всеобщей пьянящей атмосферы праздника жаждали полета… С боевым кличем штрафников и сапожников стремительно летели они вниз по ледяному желобу, балансируя и размахивая руками, подобно большим нелепым птицам, в стремительном разбеге пытающимся оторваться от земной тверди. И долго еще через переполненную народом площадь по ледяной дорожке несла их сила инерции почти до самого проспекта Мира. И гулко ударялись их головы об обледенелый дощатый настил горки, и недвижно и отрешенно лежали они, пристально глядя в ясное морозное небо на яркие и безучастные звезды.

А вокруг искрился и шумел многоголосо праздник, утверждая собой и жизнь, и радость, и извечные мечты о счастье. Что за праздник, что за чудо такое – Новый год!

Статья подготовлена корреспондентом г. "Вперед" Н.Зиятдиновой на основе  материалов,

предоставленных музейно-выставочным центром