2017 год – год столетия революционных событий, изменивших ход российской истории. Свидетелями этих событий были и наши земляки. Но много ли мы знаем об них? В Государственном архиве Кировской области хранятся сотни архивных дел, в которые за прошедшее столетие заглянули лишь единицы исследователей, а многие и вовсе остались нетронутыми. Так давайте же их полистаем.
Е.Н.Загайнова,
главный хранитель музейно-выставочного центра
Право на хлеб
Публикация:г. "Вперед". 2017. 11 августа (№32) (сокращенный вариант)
События февраля – марта 1917 года, так взбудоражившие местное население, очень быстро отошли на второй план. По мере приближения сева и других весенне-летних сельскохозяйственных работ крестьян все больше одолевали куда более прозаические заботы, чем судьба Николая II или сроки созыва Учредительного собрания.
Революция – революцией, а крестьянам надо выращивать хлеб. Вот и ломали голову старики, солдатки, семьи с малыми детьми, чем засевать поля, как дотянуть до нового урожая, сколько будет стоить найм работников, найдет ли кузнец гвозди для подковки лошадей, завезут ли серпы и косы. Эти и другие вопросы всегда стояли перед крестьянами, но к четвертому году войны они неимоверно обострились.
Обычно семенной материал, необходимый для сева на яровых полях, большинство населения Чепецкой волости заготавливало с осени. Но, по мере приближения посевных работ, находилось немало тех, кто вынужден был покупать зерно, главным образом, овес, на местных рынках. Однако весной 1917 года подвоз зерна на рынки прекратился.
Вся тяжесть решения проблемы легла на недавно образованные органы продовольствия – губернский, уездные и волостные продовольственные комитеты. Рабочий орган Чепецкого волостного продовольственного комитета – управу возглавил Василий Федорович Широков из д. Заовраг. В состав управы вошло семь человек, представлявших разные сельские общества волости. Среди них – Осип Феоктистович Созонтов из д. Ситники, известный участием в восстании на броненосце «Слава» в 1906 году.
Первое, что решил сделать продовольственный комитет – провести в волости перепись запасов продовольствия. Но, во избежание каких-либо эксцессов, собрали волостной сход, где гражданам рассказали о тяжелом наследии старого режима, значении продовольственных комитетов и о целях переписи.
К 18 апреля были составлены списки жителей волости, нуждающиеся в семенном овсе. Таковых оказалось немало. Для сева требовалось 2000 пудов овса. К этому времени из Вятки пришла «бумага», в которой было сказано, что на Чепецкую волость выделено только 600 пудов овса. Комитет распределил его среди самых нуждающихся, а сам стал думать, что еще можно сделать, ведь в противном случае часть полей останется незасеянной. Вновь было отправлено ходатайство в уездный продовольственный комитет. И вновь получили лишь половину от требуемого количества.
Сев яровых в Чепецкой волости был завершен с большими трудностями. Продовольственный комитет старался не давать пустых обещаний населению, искал разные решения проблемы и тесно взаимодействовал с уездной властью. Однако проявлять терпение получалось не у всех. Так, жители Дождевского сельского общества Кстининской волости решили взять зерно для обсеменения полей из хлебозапасного магазина. А когда им показалось, что ответа нет слишком долго, они пригрозили разбить замки и разобрать весь хлеб самовольно. Получив же желаемое, некоторые стали требовать от смотрителя магазина сжечь списки с именами взявших ссуду. Волна самоуправств поднималась…
Хлебозапасной магазин в Кстининской волости Вятского уезда. Фото П.Бармина. 1982 г.
А пока стороны пытались действовать в рамках закона. В мае 1917 года жители д. Пермячихи подали прошение о выкупе покосов, сдаваемых в аренду Вятским кафедральным собором. Покосы эти находились в пределах Чепецкой волости возле озера Ивановского. Вятский уездный исполнительный комитет ответил, что вопрос о праве владения землей будет решаться на Учредительном собрании, а пока надо попытаться договориться с арендатором о переаренде.
Лето шло, один вид работ сменялся другим. Закончились пахота и сев, подошло время сенокоса, затем жатвы и сева озимых. За всеми этими работами крестьянам некогда было следить за событиями в центре. Однажды в июле во всех церквях прочитали заявление вятского уездного комиссара, начинающееся словами: «Разного рода провокаторы, хулиганы, немецкие шпионы и слуги старого режима начали борьбу с народной свободой и властью». Так жители Чепецкой волости узнали об июльском кризисе Временного правительства. Но для них в это время гораздо важнее было раздобыть ячменную крупу, так как в пору сенокоса это главная крестьянская еда.
Когда произошел Корниловский мятеж, крестьяне решали проблему отсутствия соли для заготовок и семян ржи для посева. Соли в местных потребительских лавках было мало, да и ту выдавали по норме: 2 фунта (примерно 1 кг) на человека в месяц. Этого было недостаточно для того, чтобы сделать традиционную засолку огурцов, капусты и грибов. Волостной продовольственный комитет договорился с уездным о поставке 500 пудов соли. Но отправленные в Вятку возчики вернулись ни с чем. Тогда было решено потребовать доставить на станцию Просница целый вагон соли для жителей Чепецкой волости. Однако было ли выполнено это требование, неизвестно.
К уборке урожая хлебов в 1917 году власти на всех уровнях отнеслись более внимательно, чем к севу. Министр А.Ф. Керенский отдал приказ по военному ведомству: «Введение хлебной монополии сделало весь хлеб в России государственным достоянием. Интересы России, армии и всего народа требуют, чтобы весь урожай был собран без малейших потерь. Между тем повсеместный недостаток рабочих рук говорит о том, что значительная часть урожая останется неубранной… Приказываю во всех гарнизонах сформировать из воинских частей запасных, стоящих на охране и несущих внутреннюю караульную службу особые команды для полевых работ».
Солдат, отпущенных на полевые работы, было немало. В одном только Вятском уезде насчитывалось 877 человек. Многие из них стремились попасть в родные места. Так, удалось помочь своим семьям Ивану Утробину из д. Комарихи, служившему в 34-й парковой артиллерийской дивизии, и Федору Копысову из д. Пелевичи, служившему в 163 запасном пехотном полку.
Кроме солдат, в помощь населению предлагались и военнопленные. Поначалу Чепецкая волость была в числе отказавшихся, но в августе Федор Семенович Широков сделал заявку на четырех военнопленных для производства земляных работ.
Как только были сжаты первые снопы, центральная власть потребовала приступить к принудительному обмолоту, в случае отказа грозя использовать воинские дружины. Но местные жители никогда не молотили так рано новый урожай. К тому же из строя вышла одна из старейших мельниц Чепецкой волости – Обуховская. Оставалось еще четыре – мельница Нижняя на границе с Просницкой волостью, Лебедиха, Каркинская и Барышня. Для крестьян с. Ильинского и всего Обуховского сельского общества мельница была так важна, что они составили прошение о предоставлении отсрочки от призыва в действующую армию для Алексея Степановича и Ивана Петровича Шатуновых, производящих на ней ремонтные работы.
Чтобы собрать урожай, на который государство имело виды, крестьянам пришлось мобилизовать все свои возможности, отдать значительные средства на найм работников. В ряде мест поля были побиты градом, как, например, в д. Лимоновской, отчего ее жители уже в августе просили у Чепецкого волостного продовольственного комитета семена для посева и ржаной муки для пропитания.
Постоянно просили подвезти муку жители других селений, в том числе, и с. Усть-Чепца. На 5 809 жителей Чепецкой волости еженедельно требовалось 250 пудов (4000 кг) ржаной муки. Количество требований о подвозе муки не стало меньше после уборки урожая, так как, по общему мнению, новый урожай получился ниже среднего. И если в лучшие годы своего хлеба в хозяйствах хватало до января – февраля, то теперь было ясно, что он закончится совсем скоро или же его отберут.
А расставаться с хлебом население не желало. На совещании в губернской земской управе одним из выступающих было замечено: «Хлебная монополия роет яму для всех. Вооруженная сила не поможет. Крестьяне заявляют, что они будут защищать свое право на хлеб с топорами и вилами». Пройдет совсем немного времени, и это предсказание начнет сбываться.
Е.Н. Загайнова,
главный хранитель музейно-выставочного центра
На пороге новой школы
Публикация: г. "Вперед". 2017. 8 сентября (№ 36) (сокращенный вариант)
1 сентября 1917 г. на улицах села Усть-Чепца не было видно нарядных школьников с букетами цветов. Учителя строили предположения, когда же начнутся нормальные учебные занятия. Даже в мирное время это случалось не ранее середины сентября. Что уж говорить о войне, кардинально изменившей школьную жизнь.
Ученик Усть-Чепецкого мужского земского начального народного училища В.Корепанов. 1915 г.
В 1917 г. в Чепецкой волости находилось семь земских начальных народных училищ (мужское и женское в Усть-Чепце, мужское и женское в деревне Злобино, для обоего пола в деревне Шулятьевской, селе Чепецко-Ильинском и Северюхинское в деревне Утробино) и две церковно-приходские школы (Усть-Чепецкая и Чепецко-Ильинская). Срок обучения в тех и других составлял три года.
В общей сложности во всех начальных училищах Чепецкой волости обучалось около трехсот учеников. Каждая школа приходилась в среднем на 1200 человек. Для сравнения, в соседней Просницкой волости – на 900 человек, в Кстининской – на 1970, в Филипповской – на 2040. Школьный район составлял менее трех верст, тогда как еще пятнадцать лет назад дети собирались в училище из населенных пунктов, расположенных в радиусе десяти – двенадцати верст.
Большая часть учеников являлась крестьянскими детьми. Это обстоятельство всегда влияло на наполняемость училищ. Военное время не стало исключением. С уходом на войну всех наиболее сильных и здоровых мужчин вся тяжесть сельских работ, начиная с полевых и заканчивая заготовкой топлива на зиму, пала на плечи женщин и детей. Школьники постоянно отвлекались для выполнения различных домашних работ, отчего училища стояли полупустые. А многие дети и вовсе вынуждены были оставить учебу.
Уменьшение численности учеников было связано и с ростом цен на одежду и обувь, когда детям нечего было одеть, и спросом на детский труд. Во многих селениях Чепецкой волости дети, вместо того, чтобы ходить в школу, выполняли хорошо оплачиваемые военные заказы: шили налопатники, шубы и сапоги для воинов.
Несмотря на сокращение учебного времени, учителя делали все возможное, чтобы пройти положенное по программе. Для этого проводили дополнительные занятия после уроков и в вечернее время.
Учебные предметы остались прежними: письмо, арифметика, чтение по-русски и по-церковнославянски с элементарными сведениями из отечественной истории и географии. Только Закон Божий, бывший всегда основным предметом школьного курса, на совещании учителей начальных училищ Вятского уезда в августе 1917 г. был признан необязательным, но с сохранением возможности его преподавания. Во всех чепецких школах Закон Божий был оставлен.
Вообще же учителя ждали давно обещанных Министерством народного образования новых программ, учитывающих особенности сельской жизни. А пока массово стали вводить ручной труд и предметы эстетического курса – пение, лепку, рисование, гимнастику. Из всех нововведений местное население с пониманием приняло только ручной труд, а все остальное посчитало баловством.
По мнению уездных властей, Чепецкая волость всегда отличалась очень трудолюбивым населением. Из-за нехватки пахотной земли, а также ее низкой плодородности, местные жители занимались промыслами и ремеслами. Желали обучать ремеслам и своих детей. Благодаря их настойчивости в селе Усть-Чепца действовали кузнечно-слесарная и кружевная мастерские. Просили кузнечно-слесарную мастерскую и жители деревни Злобино. Причем их просьбу поддержал настоятель московского Высоко-Петровского монастыря отец Никодим, уроженец этих мест. Однако из-за отсутствия подходящего помещения просьба была отклонена.
Качество обучения в местных училищах было не одинаково. Выдающийся вятский фотограф С.А. Лобовиков в качестве члена уездного училищного совета неоднократно принимал выпускные экзамены в Чепецкой волости. Он отмечал хорошую подготовку учеников в Усть-Чепецком мужском, Северюхинском и Чепецко-Ильинском училищах.
Особенно Сергей Александрович ратовал за умение учеников практически пользоваться своими знаниями. Но, как выяснилось, задачи из народного быта решались детьми в некоторых училищах с большим трудом. Например, вызывал затруднение вопрос: «Сколько нужно уплатить денег за 10 фунтов хлеба, если один фунт стоит 1,5 копейки?» В то же время дети демонстрировали сложные задачи, «производившие впечатление» на экзаменационную комиссию, но, по мнению Лобовикова, они будут быстро забыты по выходе из школы, так как крестьянам такие вычисления редко бывают нужны.
Обстоятельства военного времени накладывали свой отпечаток на учащихся местных школ. Учителя отмечали, в частности, неуравновешенность детей и падение дисциплины. Объясняли это тем, что дети, из-за отсутствия отцов и старших братьев, пользовались дома большей свободой и самостоятельностью, что не могло не отражаться на их поведении в школе.
В то же время стали заметны две новые черты – проявление детьми взаимной солидарности и подъем религиозных чувств. По мнению учителей, ученики стали спокойнее, боевых стремлений и наклонностей, как это случалось в первые годы войны, уже не проявляли. Но были и исключения. В сентябре 1917 г. жительница деревни Мельница Барышня Чепецкой волости Анастасия Степановна Шатунова написала вятскому губернскому комиссару письмо, в котором просила освободить от службы в 157 запасном полку ее 13-летнего сына Александра, бежавшего летом на фронт. Сама Шатунова после побега старшего сына лишилась единственного помощника, так как муж ее Федор Иванович Шатунов тоже был на фронте.
В 1917-1918 учебном году детям, пришедшим в школу, пришлось преодолеть немало трудностей, прежде всего, связанных со здоровьем. Если до войны школы почти не посещались врачами и лишь изредка фельдшерами, то в войну они были совершенно лишены врачебно-санитарного надзора. Даже в случае появления в стенах школы подозрительных заболеваний, фельдшера (не говоря уже о враче) приходилось ждать неделями. За это время болезнь прогрессировала. Учителя, совершенно не знакомые с медициной, при полном отсутствии в школах даже простейших медикаментов, в бессилии опускали руки, не зная, что предпринять. В конце концов, школа закрывалась, учение расстраивалось и не скоро налаживалось вновь. Родители, опасаясь за жизнь своих детей, крайне неохотно отпускали их опять в школу.
Наиболее часто среди учеников встречались такие болезни, как корь, скарлатина, чесотка, оспа, тиф. Помимо недостаточного количества медицинского персонала эти заболевания являлись следствием неудовлетворительного состояния школьных помещений и плохого питания детей.
Всякий ремонт в училищах прекратился еще в начале войны, поэтому многие из них находились в крайне неудовлетворительном состоянии. На этом фоне выделялось Северюхинское училище, для которого в 1913 г. было построено двухэтажное полукаменное здание. А вот помещение Усть-Чепецкого мужского училища было одним из худших в уезде. Долгое время коллектив училища мечтал о переезде в новое каменное здание. Его должны были построить в 1915 г. Но в связи с обстоятельствами военного времени выполнение плана школьного строительства в Вятском уезде было прекращено, и училище так и осталось в старом деревянном доме, построенном еще в середине XIX века.
Северюхинское земское начальное народное училище в д.Утробинской Чепецкой волости
Питание учеников всегда было скудным, представляя собой, по сути, сухоядение принесенных из дома продуктов. В основном это были хлеб, сухари и картофель. И даже у живущих в общежитии «горячие приварки» были большой редкостью. В военное время детей, не имеющих возможности нормально питаться, стало значительно больше. Им оказывали помощь различные благотворительные фонды и организации, выдававшие средства на организацию в школах горячих завтраков, а также покупку одежды и обуви.
Особое внимание уделялось детям призванных на войну запасных чинов и ратников ополчения, а также детям из семей беженцев. Оставшихся без родителей сирот определяли в различные воспитательные организации. Так, были устроены в приют при Доме инвалидов в г. Вятке Николай Перевощиков из села Усть-Чепца и Лидия Логинова из деревни Ложкины. Также в Вятском уезде действовали Ржано-Поломский и Бобинский приюты.
В это нелегкое время не только ученики испытывали трудности. Учителя начальных школ сами испытывали не меньшую нужду и лишения. Материальная необеспеченность народного учителя в годы Первой мировой войны достигла крайней степени.
Уездные власти понимали безвыходное положение учительства, но дальше разговоров дело не пошло: «Можно ли требовать продуктивную работу от народного учителя, труд которого в настоящее время приравнен к труду мальчика-рабочего. Может ли тот, кто принужден гнаться за добавочным заработком, развить продуктивную деятельность, когда приходится вести борьбу за кусок хлеба…», - звучал риторический вопрос на одном из заседаний вятской уездной управы.
Те из учителей, кто постоянно жил в Усть-Чепце, например, Анна Николаевна Луппова и Николай Николаевич Огородов, спасались от голода благодаря подсобному хозяйству. А вот приезжим было гораздо сложнее.
Луппова Анна Николаевна - учительница Усть-Чепецкого мужского земского начального училища. 1915 г.
Особенно в трудном положении оказался коллектив высшего начального училища из г. Балтийский Порт, эвакуированный в село Усть-Чепцу осенью 1917 г. Отправляясь в эвакуацию, всем служащим училища было разрешено взять с собой только по десять пудов личных вещей на семью, что заставило их оставить почти все свое имущество и запасы продовольствия в родном городе. В Усть-Чепце, не имея возможности купить даже хлеб, они оказались в безвыходном положении. Поэтому инспектор училища Афанасьев вынужден был обратиться за помощью в уездный продовольственный комитет.
В военные годы среди учительского персонала отмечался рост заболеваний. В июле 1917 г. вятская уездная управа выдала пособие в размере 100 рублей на лечение бывшей учительнице Северюхинского училища Александре Андреевне Злобиной, страдавшей туберкулезом.
В 1917 г. общественно-педагогическая деятельность чепецкого учительства активизируется. Народным учителям пришлось принимать участие в гражданском просвещении населения, выступая с лекциями типа «Как пало старое правительство», агитировать в пользу Займа Свободы, участвовать в работе по подготовке различного рода выборов.
Это не могло не беспокоить деятелей народного образования. «Происшедшие политические события на Руси не оставили учителя равнодушным. Ученики ждали от учителя объяснений совершающихся общественных явлений, и учителя не могли уклониться от этого, - писал инспектор Вожгальского высшего начального училища.
Учителя осознали свою роль в поднятии общего культурного уровня населения. С декабря 1916 г. в Усть-Чепце действовало культурно-просветительское общество, членами которого состояли местные «интеллигентные силы». Подобные общества действовали также в селе Чепецко-Ильинском и деревне Злобино.
В целом 1917 год - не только время полного упадка школьного дела, но и время подготовки его кардинальных преобразований. Работа в этом направлении непрерывно велась как в центре, так и на местах. Общество было единодушно во мнении, что от состояния народного просвещения зависит духовное развитие и материальное благосостояние новой России.
Коллектив Балтийско-Портского высшего начального училища после приезда в с.Усть-Чепцу Вятского уезда. 1917 г.
Письмо инспектора Балтийско-Портского высшего начального училища А.Афанасьева
в Вятский уездный продовольственный комитет. 5 ноября 1917 г.
ГАКО. Ф.873. Оп.1. Д.82. Л.27-27 об.
Е.Н. Загайнова,
главный хранитель музейно-выставочного центра
Во имя Родины, которой скоро не станет...
Публикация: г. "Вперед". 2017. 6 октября (№40) (сокращенный вариант)
С началом Первой мировой войны Вятской губернии, как и любому другому внутреннему району России, предстояло обеспечивать вооруженные силы всем необходимым – от продовольствия до оружия. Не остались в стороне от этого процесса и жители Чепецкой волости.
Сразу после начала войны губернские власти приступили к сбору сведений относительно производственных возможностей уездов, выяснению того, что каждый из них может дать на нужды фронта и армии. В ходе обследования выяснилось, что Чепецкая и соседние с ней волости Вятского уезда могут поставлять походное снаряжение и обмундирование (полушубки, сапоги, валенки), предметы амуниции, телеги, сани, конское снаряжение, изделия из холста и шерсти (мешки, носки, чулки), веревки, мыло и иную побочную продукцию.
Очень скоро в Вятский военно-промышленный комитет стали поступать запросы на изготовление тех или иных предметов для армии. Одними из первых военные заказы получили сапожники. По исключительным обстоятельствам военного времени все сапожники Вятской губернии обязаны были изготавливать не менее двух пар сапог в неделю с платой от казны 7 – 8,50 руб. В Вятском уезде силами мастеров еженедельно вырабатывалось до 750 пар сапог. Однако выполнить норму часто мешала нехватка материала. В Чепецкой волости к выполнению казенного заказа на шитье солдатских сапог одним из первых был привлечен Дмитрий Ильич Злобин из деревни Утробино.
Военные заказы вскоре получили и портные, которым было поручено шитье воинского снаряжения. Чепецкая волость издавна слыла центром портняжного ремесла. Поэтому неудивительно, что здесь на нужды фронта трудилось особенно много портных. Среди них жители села Усть-Чепца Михаил Андреевич Перевощиков, Илья Иванович Лихачев, Михаил Зиновьевич Наумов, Яков Ефимович Дудин, Иван Иванович Зорин, Петр Петрович Ермаков, Дмитрий Михайлович Ляпунов и другие
Однако распределение военных заказов часто носило хаотический характер. Маршал А.М. Василевский, начавший свою военную карьеру еще в царской армии, писал в своих воспоминаниях, что русский Генеральный штаб, разрабатывая оперативно-стратегический план, рассчитывал закончить войну за четыре – пять месяцев, и потому все запасы предметов снаряжения и боевого имущества для армии готовились именно на этот срок. Этим отчасти и объяснялась полная неподготовленность страны к производству всего необходимого в нужных для войны размерах и необходимость прибегнуть к реквизициям.
Таким образом, слово «реквизиция» впервые прозвучало вовсе не в конце войны, а в самом ее начале. Согласно телеграмме командующего войсками Казанского военного округа от 17.09.1914 г. реквизиции подлежали сукна, предметы обмундирования и снаряжения. Немного позднее к этому списку добавилась гражданская одежда, металл, кожа и кожаные изделия. Этот список постоянно пополнялся.
С 1915 года, из-за передачи кож в распоряжение государства, все шубно-овчинные предприятия Чепецкой волости работали только на военное ведомство, не имя возможности сбывать свои изделия на местном рынке. Наиболее крупными мастерскими владели Егор Кузьмич Лебедев из деревни Фомичи, Иван Иванович Утробин из деревни Березник и Павел Семенович Шиляев из деревни Шиляевцы.
После вступления России в Первую мировую войну мобилизации подлежали не только запасные нижние чины и ратники ополчения, но также лошади, повозки и упряжь. Конская повинность, существовавшая в России с 1876 года, была одной из важнейших. К поставке в войска подлежали все лошади, годные к военной службе, за небольшим исключением.
Наряды первых военных лет жители Чепецкой волости выполняли без особых затруднений, нередко сдавая даже сверх плана. Но к концу войны хозяйств, имеющих лошадей, осталось мало. К тому же крестьяне желали поставлять лошадей по рыночным ценам (верхового сорта – 540 руб., артиллерийских – 450 руб., обозных 1 разряда – 350 руб., обозных 2 разряда – 275 руб.). А Главный штаб и министерство финансов не нашли возможным принять эти цены.
Важным направлением мобилизационных мероприятий была заготовка продовольствия для действующей армии. Для того, что солдаты питались мясом, в армию поставлялось огромное количество рогатого скота и свиней. Поначалу и эта повинность не вызывала сложностей у местного населения. Однако в 1917 году наряд на Вятский уезд превысил естественный прирост скота. Крестьяне стали оказывать противодействие, после чего властям пришлось прибегнуть к реквизиции.
Крестьянам казалось, что скот забирают только у них, а жителей города не беспокоят. Вызывали недоразумение и низкие цены: пуд мяса на рынке стоил 30 руб., а за живой вес предлагалось 2 – 3 рубля.
В течение 1917 года в Чепецкой волости прошло десять (!) реквизиций скота для нужд армии. Практически ежемесячно приходили наряды на поставку от 40 до 55 голов. Ревизию крестьянских подворий проводили члены Чепецкого волостного продовольственного комитета: в Гырдымовском сельском обществе - А.Е. Житлухин, Чепецком – М.Д. Зорин, Ильинском – И.С. Шиляев, Отяцком – В.Ф. Широков, Салтыковском – Г.И. Шатунов, Николаевском – И.З. Стародумов.
Приемный пункт располагался на станции Просница. Туда и приводили хозяева в назначенный день к 6 часам утра своих питомцев. Так, в августе 1917 года из Просницкой волости по реквизиции поступило 66 коров, быков и телят, из Чепецкой волости – 43.
Однако приказ о реквизиции выполняли не все. В архивных документах есть жалоба продовольственного комитета на жителей Чепецкой волости Андрея Викторовича Широкова из деревни Прохоры, Ивана Андреевича Прокошева из деревни Прокошевы, Василия Николаевича Обухова из деревни Хаустовщина и ряд других, кто не привел животных на приемный пункт. Из числа названных комитетом лиц Афанасий Артемьевич Северюхин из деревни Утробино уже дважды уклонялся от поставок, в результате чего все домохозяева этой деревни так же стали отказываться от поставок, говоря, что «если отбирать, так от всех, а иначе мы нисколько не дадим». Чепецкий волостной продовольственный комитет просил вятский уездный продовольственный комитет привлечь данных граждан к законной ответственности.
Последняя в 1917 году реквизиция скота была назначена на 21 декабря. Но на сей раз члены Чепецкого волостного продовольственного комитета решили от нее отказаться. В волости находилось большое количество солдат-фронтовиков «большевистского настроения», которые грозили членам продовольственного комитета в случае проведения реквизиции большими неприятностями.
Терпеть трудности, отдавать последнее население заставляли не только и не столько строгие законы, сколько ясное понимание того, что в военное время своевременный подвоз хлеба, продуктов питания, укомплектованность частей лошадьми, обеспечение последних фуражом, сеном наряду со снабжением оружием влияло на боеспособность армии, определяло ее моральное состояние, гарантировало победу.
Власти разного уровня сталкивались с искренним желанием населения помочь словом и делом. Местный житель И.Селивановский однажды написал в Вятский губернский военно-промышленный комитет письмо, в котором предложил добавить в рацион солдат два важных питательных средства - запарную овсяную крупу и сушеные куриные яйца.
Запарная овсяная крупа уже давно производилась крестьянами Просницкой волости Вятского уезда. А в промышленный оборот под названием «Геркулес» ее внедрял купец Кардаков.
Военно-санитарный ученый комитет признал заготовление для нужд армии запарной овсяной крупы, а также толокна целесообразным, попросив прислать несколько пудовых ящиков этих продуктов в Главное интендантское управление для испытания в войсках. Изготовить пробную партию «Геркулеса» было поручено крестьянину Василию Дмитриевичу Шибанову из деревни Большая Раиха Просницкой волости. Но ожидаемые от него пробы крупы и толокна власти долго не могли дождаться, пока через полицейского урядника не выяснили, что крестьянин Шибанов не может доставить заказ по причине бездорожья.
На пути обеспечения армии продовольствием проблемы возникали постоянно. Так, вызывала большие затруднения заготовка зерна. На местах не было столько зерна, сколько требовалось поставить. Кроме того, цены на сельскохозяйственную продукцию постоянно росли.
В Вятской губернии закупались рожь, греча, ячмень, крупа и горох. Из этих культур жители Чепецкой волости могли предоставить только овес, и то в ограниченных количествах. Так, в 1917 году в 3 участке Вятского уезда, куда входили Чепецкая, Кстининская и Просницкая волости, было закуплено овса на сумму 21 тыс. руб. В 5 участке (Поломская, Филипповская, Селезеневская, Рохинская волости) овса было закуплено на 57 061 руб. 67 коп. Но это и не удивительно. В эти хлебородные волости жители Чепецкой волости традиционно и сами ездили закупать хлеб.
Однако чем дольше шла война, тем труднее крестьянам было делиться хлебом. Его не хватало даже на еду. Уполномоченные по закупкам, в целях экономии зерна, рекомендовали населению кормить домашних животных не овсом, а ячменем, жмыхом и тому подобными продуктами.
На заседании Чепецкой волостной продовольственной управы 8 июня 1917 года было решено перепись по реквизиции хлеба не производить, так как в волости уже было реквизировано для нужд армии 4 000 пудов, и еще 6 000 пудов требуется закупить для собственных потребностей – еды и обсеменения полей. Так что лишнего хлеба в волости не было.
Но иногда крестьяне без всякого давления сверху жертвовали хлеб и вещи. В их сердцах находили отклик призывы с фронта, где у многих находились отцы, мужья и братья.
В октябре 1917 года газета «Вятская речь» опубликовала письмо Главнокомандующего армиями Западного фронта генерала Валуева: «Братоубийственное междоусобие, раздирающее и без того исстрадавшуюся нашу Родину стремительно надвигает ужасающее бедствие полного истощения запасов хлеба и фуража во вверенном мне Западном фронте. За последние два месяца солдаты получают лишь четверть того, что полагается. Старые запасы иссякнут на днях, и армию ожидает голод. Обращаюсь ко всем русским людям с горячим призывом: забудьте ваши распри и вспомните о братьях ваших на фронте. Неужели за более чем трехлетнюю самоотверженную борьбу вы дадите им умереть от голода. Во имя родины примите все меры к усилению поставки хлеба и фуража...».
К концу войны жертвовать становилось все сложнее. У населения попросту не осталось лишних вещей и продуктов. И все равно поток пожертвований в 1917 году не прервался. Жители Чепецкой волости жертвовали одежду для госпиталей, сухари для пленных солдат, сапоги и хлеб для частей, не покинувших поле боя. Только теперь крестьяне желали отдавать то последнее, что у них было, более адресно. Грузы с пожертвованиями стали отправляться в конкретные войсковые части.
Первая мировая война стала тяжелым испытанием для наших земляков. Но она же высветила и их лучшие черты: самоотдачу, жертвенность, добросердие, государственность.
Е.Н. Загайнова,
главный хранитель музейных предметов
Последние сражения Великой войны
Публикация: г. "Вперед", 27 октября (№43) (сокращенный вариант)
Новый 1917 год русская армия встречала на огромном и невиданном доселе фронте, который протянулся от Балтики до Черного моря. На этом фронте среди миллионов солдат были и наши земляки, уроженцы села Усть-Чепца и Чепецкой волости.
Малоуспешные в целом сражения 1916 года повлияли на боеспособность русской армии. Кадровый состав армии был почти выбит, лучшие части обескровлены тяжелейшими боями. Россия практически исчерпала запас людей, которые, согласно действующему законодательству, могли быть взяты в ряды действующих войск.
Однако, несмотря на опасения военного начальства, плановые мобилизации в январе и феврале 1917 года прошли в Вятской губернии в обычном режиме. Мало того, план призыва в некоторых уездах был перевыполнен. Так, в Вятском уезде в феврале ожидалось новобранцев 1410 человек, а было принято 1533.
В поисках источников пополнения армии правительство предпринимало решительные, но не популярные в народе меры: досрочный призыв новобранцев, проверка организаций, работающих на оборону, отмена отпусков для выздоравливающих, переосвидетельствование белобилетников, сокращение списка отсрочек…
Среди тех, кому пришлось идти в армию раньше положенного срока, были Шустов Иван Степанович из деревни Каркинской, Скрябин Илья Семенович из деревни Цепели и Капустин Василий Константинович из деревни Катаевы Чепецкой волости, попавшие во флот.
Процесс медицинского переосвидетельствования военнообязанных в 1917 году велся непрерывно. Ему в обязательном порядке подлежали все лица, «забракованные» до 1 января 1917 года. При этом расписание болезней, являвшихся препятствием для службы в армии, было сокращено.
28 февраля 1917 года Иван Федорович Потапов – 39-летний ратник ополчения II разряда из крестьян Чепецкой волости после освидетельствования комиссией вернулся домой с удостоверением о непригодности к службе. Но таких, чей прежний медицинский диагноз подтвердился, было немного.
В 1917 году вышло несколько новых циркуляров по отсрочкам от призыва в армию. Особое внимание было уделено предприятиям, работающим на оборону. Призыв военнообязанных не должен был сказаться на выполнении военных заказов. Однако случалось, что рабочие с таких предприятий добровольно отказывались от предоставленных им отсрочек.
Так, 16 мая 1917 года 25 рабочих фабрики пчеловодческих принадлежностей братьев Кирьяновых - военнообязанных ратников ополчения II разряда, потребовали рассчитать их и выдать паспорта. Они желали добровольно явиться в распоряжение вятского уездного воинского начальника и отправиться на фронт. Свой уход рабочие объяснили «невозможностью больше работать на оборону, так как их односельчане и возвратившиеся с фронта солдаты не дают им прохода, угрожая избить, а также притесняют родных, обвиняя их в укрывательстве». Управляющий фабрики не смог уговорить рабочих остаться, и выполнение заказа военного ведомства на изготовление стальных касок оказалось под угрозой срыва.
Были случаи, когда в комиссию по отсрочкам поступали коллективные ходатайства. Примером может служить приговор Чепецкого волостного схода от 4 июля 1917 года, в котором население волости просило не возвращать в армию ратника ополчения I разряда Ивана Евстигнеевича Зорина из деревни Зоринцы, несшего службу в 102 – й рабочей инженерной дружине и отпущенного на полевые работы без указания точного срока возвращения. За время отпуска И.Е. Зорин был избран волостным старшиной и возвращение его в армию, по мнению граждан, могло вызвать «крайне нежелательное расстройство в делах волости».
Отдельные жители Вятской губернии, из тех же белобилетников, лиц старшего (непризывного) возраста подавали заявления о добровольном желании отправиться в действующую армию. Такие поступки находили отражение в местной прессе. Так, в июне 1917 года газета «Вятская речь» сообщала об отправке добровольцев, записавшихся в Казанский ударный батальон смерти. Однако еще большее внимание привлекает заметка от 1 сентября 1917 года о формировании «второй партии женщин-доброволиц» и отправке их в Петроград.
В то же время, в 1917 году резко возросло количество лиц, уклоняющихся от призыва. Для их розыска и привлечения к ответственности при всех уездных воинских присутствиях Вятской губернии были созданы специальные комиссии.
Меры принимались и к розыску незаконно пребывающих в городах, селах и деревнях дезертиров, отпускных, просрочивших отпуск, командированных из армии с различными поручениями и своевременно не возвратившихся солдат, которых с каждым месяцем становилось все больше.
Повсюду печаталось воззвание вятского губернского комиссара: «Солдаты! Возвращайтесь как можно скорее в части войск, вами самовольно оставленные. Никогда ваша помощь ни была так необходима Родине, как в переживаемое время. Воины! Не клеймите себя позором измены перед народом. Не предавайте своих братьев в окопах, ценою своей жизни отстаивающих честь и достоинство Родины. Будьте истинными гражданами великой свободной России. Возвратившиеся в свои части до 17 мая 1917 года никакого наказания за самовольное оставление их не понесут.
Граждане! Прошу вас всех дезертиров, не пожелавших добровольно вернуться в свои части, задерживать и доставлять их к уездным воинским начальникам. Чинам милиции, сельским и волостным властям предлагаю наблюдать за исполнением настоящего требования, задерживая дезертиров и передавая их воинскому начальству».
В течение сентября 1917 года в Вятском уезде было задержано и передано уездному воинскому начальнику 65 солдат – дезертиров. Данные мероприятия проводились недавно образованной милицией в сотрудничестве с местными органами власти. Иногда в помощь милиции придавались военные. Так, в августе 1917 года в Вятский уезд было направлено 40 солдат для оказания содействия милиции в поимке дезертиров. В Чепецкую волость были командированы солдаты 106 пехотного запасного полка Купчихин и Емельянов.
Все сельские старосты Чепецкой волости дали подписку о принятии решительных мер в борьбе с дезертирством и о предоставлении милиции сведений о местах проживания и числе дезертиров. Именно с ними и велась переписка при розыске того или иного лица.
Так, 8 октября 1917 года было получено письмо от командира 2-й саперной роты 4-го Сибирского инженерного полка, разыскивающего сапера Ивана Шатунова, родом из крестьян деревни Мельница Обуховская Чепецкой волости. 3 августа Шатунов был командирован по служебным делам в город Ярославль и в Вятку и должен был вернуться 5 сентября в роту, но не явился. Местной исполнительной власти предлагалось навести справки на его счет.
Значительно возросло и число побегов, совершаемых солдатами из запасных частей и эшелонов, следующих в действующую армию. Пополнение, которое так ждали на фронте, очень часто не являлось полноценной заменой. В 1917 году в армию прибывали пожилые солдаты, воевавшие еще в Русско-японскую, слабосильные ратники ополчения II разряда, обиженные новобранцы, у которых не приняли льготу по семейному положению. Настроение у них было не боевое. Их легко захватывали анархистские идеи, которыми была полны армия и тыл после Февральской революции.
Армейские интенданты жаловались, что нижние чины маршевых рот, прибывающие на фронт, в пути следования проматывали почти половину выданных им вещей, особенно теплое белье, обмундирование и ватные вещи. Бывали случаи прибытия на фронт нижних чинов в одном белье и шинелях. Неоднократно производимые расследования выяснили, что названные нижние чины снабжались в местах отправления всем положенным обмундированием, и что растрата вещей производилась в пути. Для предотвращения таких случаев скупщикам было запрещено появляться на станциях во время следования воинских поездов.
Отчеты начальствующих лиц содержат многочисленные факты неповиновения командирам, отказы передислоцироваться и строить заградительные полосы, и, даже, вооружаться. «Зачем нам оружие», - говорили солдаты, - раз войне скоро конец».
«Воспитывать» пополнение в действующей армии было уже некому. Те 4,5 миллиона, которые стали под ружье в мобилизацию 1914 года, свое назначение выполнили честно, «не щадя живота своего», — почти все выбыли из строя ко времени революции. В ротах уцелели от 3 до 10 кадровых солдат.
То же самое было и с офицерами. В полках уцелели по 2–4 кадровых офицера, да и то зачастую раненых. Остальные офицеры — молодежь, произведенная после краткого обучения и не пользующаяся авторитетом ввиду неопытности.
Все эти явления свидетельствовали о том, что Русская армия быстро разлагается и теряет боеспособность. Конечно, отсутствие порядка, падение дисциплины началось не вдруг. 30 января 1917 года Василий Никулин написал своим родным в Вятский уезд: «Здравия желаю вам, дорогой папаша, дорогая мамаша и дорогие братья и сестры. Как вы поживаете, и как идут ваши дела? Как здоровы? Дорогие родители, я не вынес тяжести стрелка на позиции и, простыв, заболел. Сначала думал – пройдет, и не пошел в околоток. После трех дней лечения меня отделенный послал в околоток. Я еле-еле доплелся 5 верст. В околотке осмотрели и сейчас же отправили в дивизионный госпиталь, а оттуда в Россию. Доехав до Кишинева, нас высадили и отправили в команду слабосильных.
Сейчас я чувствую себя довольно бодро, хотя ноги плохо ходят и грудь, голова и живот болят. Я думал попасть на север России, но нет, не сбылись мечты. Санников за три дня до меня уехал по болезни в Россию. Дорогие родители, не беспокойтесь за меня. Бог даст, поправлюсь. Я просил Вас прислать денег и еще исполнить мою просьбу, но, не дождавшись этого в роте, я выбыл из строя. Видно, не совсем счастлив я. Отсюда, наверное, попаду в запасной полк.
Да, плохо жить, не имя копейки в кармане. Дорогой папаша, прошу Вас, постарайтесь исполнить мою просьбу. Конечно, сюда писать тоже нельзя, хотя, может, я и пролежу долго. Вот еще несчастье случилось. Когда я ходил на осмотр к врачу в околоток, у меня унесли винтовку, патронташ, вещевой мешок, палатку. Оставили мне только старую винтовку и противогаз. В мешке были часы и другие вещи. Сейчас имею только ложку да кружку. Быть может, я попаду в какую-нибудь часть и сообщу вам адрес, то вы постарайтесь похлопотать…».
Потери от болезней в солдатской среде были значительны. В 1917 году среди тысяч умерших от сыпного тифа и других эпидемических болезней были жители Чепецкой волости Шулятьев Иван Емельянович, служивший в 10 гренадерском Сибирском полку, и Ермаков Федор Федорович, служивший в 128 пехотном запасном полку.
Наиболее активную антивоенную агитацию революционные партии вели на Восточном, Северном и Юго-Западном фронте. Именно здесь начались братания с солдатами вражеской армии. Если в первые месяцы командному составу удавалось бороться с братанием при помощи огня артиллерийских частей, в отличие от пехоты сохранявших порядок, то позднее только единичные части, не разложившиеся под влиянием революционной пропаганды, могли противостоять этому позорному явлению.
Высшие военные круги понимали, что из-за снижения боеспособности армия уже не сможет выполнить те стратегические планы, которые были приняты в конце 1916-го и начале 1917 года. И все же, отказавшись от активных операций весной, решили перейти в наступление летом. В этом виделся способ излечения армии от революционного процесса.
В частности, генерал Деникин, бывший в то время начальником Штаба Верховного главнокомандующего, писал: «...В пассивном состоянии, лишенная импульса и побудительных причин к боевой работе, Русская армия несомненно и быстро догнила бы окончательно, в то время как наступление, сопровождаемое удачей, могло бы поднять и оздоровить настроение если не взрывом патриотизма, то пьянящим, увлекающим чувством победы».
Из слов генерала Деникина видно, что весь расчет на спасение Русской армии был основан на одержании окончательной победы, приводящей к миру. Между тем в 1917 году война находилась еще в той стадии, когда была применима только стратегия изнурения и когда наполеоновские сокрушительные удары, решающие сразу судьбу войны, были абсолютно невозможны. Наоборот, нужно было ожидать, что в лучшем случае наступление быстро замрет, не приведя ни к каким видимым успехам. В худшем, еще быстрее повлечет страну и армию к гибели.
Так и случилось. Солдаты отказывались идти в наступление, мотивируя так: «Неприятель у нас хорош и сообщил нам, что не будет наступать, если не будем наступать мы. Нам важно вернуться домой, чтобы пользоваться свободой и землей, зачем же нам калечиться».
Главный удар на Русском театре военных действий в летнюю кампанию 1917 года должен был нанесен армиями Юго-Западного фронта на Львовском направлении. Но наступление провалилось. Главнокомандующий Юго-Западным фронтом так описал тогда общее положение своего фронта: «На полях, которые нельзя назвать полями сражений, господствовали сплошной ужас, позор и стыд, которые российская армия не знала с самого начала своего существования». В то же время, в этом провалившемся наступлении было не только массовое бегство с поля боя, но и массовый героизм.
В последних битвах Первой мировой войны погибли Лимонов Василий Федорович (9 пограничный Заамурский полк), Наумов Николай Петрович (родом из с. Усть-Чепца, 10 Финляндский стрелковый полк), Шиляев Василий Иванович (45 Сибирский стрелковый полк), Шатунов Иван Иванович (40 пехотный Ковельский полк) и многие другие уроженцы Чепецкой волости.
Позор Тернопольского сражения, оставление Галичины и Буковины заставили многих людей задуматься, что же будет дальше. 13 сентября 1917 года газета «Вятская речь» опубликовала письмо с фронта уроженца Вятской губернии. «Я попал в славную боевую дивизию, которая на попытки немцев брататься отвечала пулеметным и ружейным огнем, а в последних боях дралась с превосходными силами противника так упорно, что заслужила высокое и почетное звание «железная дивизия». Взаимоотношения офицеров и солдат превосходные, дисциплина полная. И все-таки когда подойдешь к серой покорной массе, вглядишься в нее, на сердце невольно закрадывается тревога.
В позоре Тернопольского поражения виноваты большевики и немецкие шпионы. Но кроме них и больше всего виновато переутомление. Вот почему проповеди последователей крайних течений и агентов германского генерального штаба нашли себе благодатную почву среди наиболее многочисленного и наиболее истомленного рода войск – пехоты.
Кавалерия, артиллерия и инженерные войска поставлены в неизмеримо лучшие условия по сравнению с пехотой. Силы этих людей не так подорваны, как у несчастной «крупы». …Возникают зловещие мысли. Бежавшая армия состояла из тех же мужиков, что и наша «железная дивизия». Где же та черта, перейдя которую, мужики из одних и тех же губерний перестают отражать вдвое сильного противника, отбиваясь даже камнями (как это было три недели назад в нашей дивизии) и бегут шестеро от одного.
Мне кажется, что широкие слои общества не представляют себе той страшной опасности, перед которой мы стоим – перед стихийным, неорганизованным окончанием войны.
…Русское общество – рыхлое, сонное, дезорганизованное, не умеющее граждански мыслить и действовать, производит жалкое впечатление своими метаниями из стороны в сторону, своей преступной слепотой. Пустословие затопило все. Хочется взять за шиворот новоиспеченного русского гражданина и встряхнуть: - Россия гибнет! Шевели мозгами, думай, как скорее кончить войну, как до мира сохранить боеспособную армию».
С упомянутой в письме 84-й пехотной дивизией у Вятской губернии установились очень тесные связи. В августе в дивизию прибыл представитель Вятского совета рабочих и солдатских депутатов, который участвовал в заседании дивизионного солдатско-офицерского комитета. Заслушав его доклад, дивизионный комитет постановил: послать привет Вятскому совету и изъявить свою солидарность с его деятельностью, направленной на благо и закрепление завоеванных русской великой революцией свобод.
На это постановление начальник дивизии генерал-майор Семенов наложил следующую резолюцию: «Последнее пополнение, прибывшее в количестве 800 человек из города Вятки, имело в своей среде много добровольцев. Солдаты пополнения прибыли в отлично бодром настроении, выказывая полную готовность с честью постоять за русскую землю. Многие из солдат вступили в батальон смерти. Многие в победоносном бою 7 августа, приняв боевое крещение, доказали на деле, что они – верные сыны России. Приветствую я со своей стороны Вятский совет рабочих и солдатских депутатов по случаю прибытия в дивизию отличного пополнения. Присылайте больше таких славных бойцов на славу свободной России и на страх ее врагам».
В конце сентября – октябре в Вятской губернии проходили Дни стальной дивизии. Узнав о бедственном положении дивизии с продовольствием, обмундированием, население стало собирать вещи, в первую очередь, сапоги и теплые вещи, отчислять в пользу солдат 84-й дивизии однодневный заработок. В обращении за помощью, которое привез в Вятку представитель совета рабочих и солдатских депутатов, прозвучало, что «мы не только стальная дивизия, но и босая тоже. Но это именно мы не пропустили врага в южные хлебородные губернии России».
О настроении в армии к моменту октябрьского переворота свидетельствует донесение военно-политического отдела Ставки Верховного Главнокомандующего. «Общее настроение в армии, — говорится в этом отчете, — продолжает быть напряженным, нервно-выжидательным. Главными мотивами, определяющими настроение солдатских масс, по-прежнему является неудержимая жажда мира, стихийное стремление в тыл, желание поскорее прийти к какой-либо развязке... Армия представляет собой огромную, усталую, плохо одетую и плохо прокармливающуюся, озлобленную толпу людей, объединенных жаждой мира и всеобщим разочарованием.
25 октября в Петрограде большевики, опираясь на сочувствующий им гарнизон, произвели переворот. Победа большевикам была обеспечена, так как они обещали солдатским массам немедленное окончания войны.
«Солдаты, — писал в своей радиотелеграмме Совет народных комиссаров, — дело мира в ваших руках, вы не дадите контрреволюционным генералам его сорвать... Пусть полки, стоящие на позициях, выбирают тотчас уполномоченных для формального вступления в переговоры о перемирии с неприятелем. Совет народных комиссаров дает вам право на это... Солдаты, дело мира в наших руках...».
На этом участие в мировой войне для России заканчивается. Но ее народные массы не увидели обетованного мира, так как в стране тотчас началась одна из самых жестоких во всей мировой истории гражданских войн.
Е.Н.Загайнова,
главный хранитель музейных фондов
Организация Чепецкого волостного земства в 1917 году
Публикация: Кирово-Чепецк православный. Материалы VI православных краеведческих чтений (г.Кирово-Чепецк, 1 октября 2017 г.). – Киров.: ООО «Веси», 2017. – 103 с.
К началу ХХ века в российском обществе все яснее ощущалась необходимость реформ земского и городского самоуправления. Все выдвигавшиеся в то время проекты сходились в одном – необходимости учреждения первичной земской единицы – волостного земства - в целях включения в самоуправление основной массы граждан Российской империи. Однако царское правительство не успело провести реформу местного самоуправления. К ней приступило Временное правительство.
21 мая 1917 года были приняты Постановление «О волостном земском управления» и Временное положение о волостном земстве, которыми целиком отменялась прежняя система волостного управления.
Основная работа по организации волостных земств легла на уездные земства. В первой половине мая в Вятском уезде были организованы юридические курсы, на которых присутствовали и представители Чепецкой волости.
Организационная работа по выборам в волостные земства, возложенная законом на уездные земские управы, началась с определения границ будущих волостных земств. На совещании в вятской уездной земской управе было решено число волостных земств определить по числу волостей (22), а число гласных – пропорционально населению волости, в среднем от 20 до 50 человек. Избирательными округами должны были стать все сельские общества. К примеру, в Чепецкой волости было 7 сельских обществ, значит в ней следовало создать 7 избирательных участков.
Двенадцать специальных уполномоченных управы разъехались по уезду для ознакомления населения с Положением о волостном земстве, а также для организации избирательных комиссий. В Чепецкую волость был направлен Сергей Аркадьевич Васнецов, талантливый юрист, народный учитель, племянник знаменитых художников – братьев Васнецовых.
Население Чепецкой волости отнеслось к закону о волостном земстве сочувственно, сразу выявив нужных для подготовительной работы людей. В состав избирательной комиссии вошли местные крестьяне, преимущественно те же, что были выдвинуты февральским переворотом из состава разного рода новых учреждений и общественных организаций (исполком, союзы, товарищества). Возглавил избирательную комиссию в Чепецкой волости священник Агафангел Селивановский.
Исследователи отмечают, что после февраля 1917 года пастырская деятельность духовенства Вятской и других епархий России была направлена на формирование в общественном сознании представления о произошедшем государственном перевороте как о закономерном явлении. Приходское духовенство РПЦ, связанное внутренней церковной дисциплиной, по своей служебной обязанности вынуждено было признавать новую власть, подчиняясь соответствующим распоряжениям начальства: местного благочинного, епархиального архиерея и Синода. Однако целый ряд священно- и церковнослужителей, как и значительная часть российского общества в целом, совершенно искренне были охвачены революционным настроением. События февраля – марта приветствовались ими как «обновление России на началах демократии».4 Поэтому духовенство, пользуясь обретенными гражданскими свободами, весной и летом 1917 г. активно участвовало в политической жизни. Например, священник Николай Васнецов из с. Кстинино возглавил волостной временной исполнительный комитет. Священник Николай Швецов из с.Чепца и священник Дмитрий Андреевский из с. Чепецко-Ильинского участвовали в работе Чепецкого волостного продовольственного комитета.
Эти неравнодушные батюшки не остались в стороне от происходящих в деревне изменений. Они не только наблюдали за действиями органов новой власти, возникающих в деревне, справедливо полагая, что народная власть не может действовать во вред народу. Но и высказывали свое мнение по тому или иному вопросу, мнению, к которому прихожане продолжали прислушиваться.
Но на этой почве у священнослужителей стали возникать неприятности. Так, выступивший в май 1917 г. на волостном сходе Поломской волости св. Сушков вынужден был потом оправдываться, что он не занимался агитацией. Он лишь обратил внимание граждан на бездействие волостного исполнительного комитета и милиции
Составление избирательных списков в Чепецкой волости было начато тотчас после формирования комиссии. Днем предъявления списков было назначено 4 июля. Собрать всю необходимую информацию за столь короткое время было довольно непросто.
Члены комиссии обходили селения в своем районе и переписывали избирателей, что называется, «в натуре». Весь труд по составлению избирательных списков лег на волостного писаря, как единственное лицо, приспособленное к канцелярскому делу.5
Выдвижение кандидатов проходило на особо созываемых волостной избирательной комиссией сельских сходах. По закону, правом участия в выборах волостных земских гласных пользовались «российские граждане обоего пола всех национальностей и вероисповеданий, достигшие ко времени составления избирательных списков двадцати лет», как проживавшие, так и не проживавшие в данной местности. В выборах не могли участвовать «лица монашествующие», «лица, признанные в установленном законом порядке безумными, сумасшедшими и глухонемыми», а также осужденные за некоторые виды преступлений (например, за кражу, мошенничество и др.), если после отбытия наказания не прошло трех лет.
Выборы в волостное земство Чепецкой волости состоялись 13 августа 1917 года. Впервые население участвовало в выборах на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования. Полученный опыт должен был послужить для организации выборов в новые уездные земства, а также в Учредительное собрание.
И для избирателей и, даже, для самих избирательных комиссий все тогда было в новинку: опечатанные ящики, избирательные списки, избирательные записки. Для написания избирательных записок неграмотными на участке находились особо для этого поставленные лица. Много записок приносилось, написанных заранее - дома, в семье. Почти все записки писались карандашами, и комиссии потом проделали большую работу, производя подсчет голосов.
Средний процент голосовавших по Чепецкой волости составил 54,3%.7
В Чепецкое волостное земство было избрано 35 человек. Избранные гласные составляли собой распорядительный орган земства – волостное собрание.
8 сентября 1917 г. состоялась первая (учредительная) сессия Чепецкого волостного земского собрания. Состоялась она в помещении волостного правления в три часа дня. Перед открытием собрания местным причтом был отслужен благодарственный Господу Богу молебен. Председателем собрания, сроком на один год, был избран священник Агафангел Селивановский, заместителем к нему священник Николай Дрягин.
Председатель собрания священник Селивановский преподнес молодому земству подарок, состоящий из облигации Займа Свободы на 150 рублей от группы лиц по подписному листу, а также серебряный браслет и серьги, за что собрание выразило свою благодарность всем участвовавшим в организации сбора, а браслет и серьги решено было передать в Государственный Банк.
В заключение Чепецкое волостное земское собрание постановило послать приветственную телеграмму вождю демократии А.Ф.Керенскому, для чего гласные собрали 44 руб. 80 коп., а оставшиеся от расходов на телеграмму деньги послать в распоряжение Временного правительства.10
Помимо речей и приветственных телеграмм на первом волостном земском собрании Чепецкой волости были заслушаны основные положения закона о волостном земском управлении, проведены выборы председателя и членов волостной земской управы, начали формироваться разные комитеты и комиссии.
После священнослужители приводили избранных на должности лиц волостного управления к присяге на верность государству Российскому и новой власти. Текст новой присяги начинался словами: «Клянусь честью гражданина и обещаюсь перед Богом и своей совестью быть верным и неизменно преданным Российскому государству, как своему Отечеству. Клянусь служить ему до последней капли крови, всемерно способствуя славе и процветанию Русского государства».13 Клятвенное обещание в письменной форме подписывалось и заверялось священнослужителем.
Вновь избранное волостное земство Чепецкой волости должно было принять на себя довольно большой груз проблем. Новым органам волостного самоуправления поручалось заведование повинностями и налогами, содержание дорог и мостов, образовательных и лечебных учреждений, «попечение» о местном продовольственном деле, противопожарных мероприятиях, о земледелии и многое другое. В целом волостные земства выполняли широкий круг обязанностей. Главный принцип, положенный в основу регулирования деятельности волостных земств, заключался в передаче в их компетенцию как можно больших функций, самообеспечивающих работу волости как хозяйственно-административной единицы.
Работа волостного земства поначалу велась весьма интенсивно. Об этом можно судить и по повестке дня собраний гласных (в некоторых случаях рассматривалось до полутора десятка вопросов), и по продолжительности самих заседаний, длившихся по многу часов и нередко заканчивающихся далеко за полночь. Среди обсуждавшихся вопросов исключительно важное значение имел школьный.
Так, уже 8 сентября 1917 года Чепецкое земство приняло решение: «просить об открытии в с.Чепце высшего начального училища в память об открытии волостного земства, а также ходатайствовать об открытии школы для взрослых».18
Вопросы, стоявшие на повестке первых волостных собраний Вятского уезда, были во-многом схожи: о дезертирах, о кумышковарении, о лошадях для разъезда по волости, о снабжении населения продовольствием, об организации пожарно-страховых советов, о разрешении земельного вопроса, о борьбе с анархией, об изменении раскладочной системы и другие.
Но были и специфические проблемы у той или иной местности, и это находило отражение в повестке дня. Так, Чепецкое волостное собрание однажды рассматривало вопрос о хулиганстве. Гласные единогласно высказались о запрете хождения с гармошкой и песнями по селам ночью и о привлечении нарушителей за хулиганские выходки к самой строгой судебной ответственности.21
Начавшая работу волостная управа сталкивалась с массой проблем, обусловленных как отсутствием кадров и навыков земской деятельности, так и катастрофическим состоянием дел в земстве в связи с политической ситуацией в стране и кризисом власти. Простым крестьянам порой было тяжело во всем разобраться, наладить, спланировать, хотя состав Чепецкого волостного земства выглядел, по сравнению с остальными волостями уезда, довольно «сильным»: 27 крестьян, 3 ремесленника, 2 священнослужителя, 1 учитель, 1 фельдшер. Неграмотных не было, хотя 6 человек не учились даже в начальном училище.23
Волостное земство очень скоро почувствовало нехватку средств не только на решение тех или иных вопросов, но даже на содержание собственного аппарата – управы и ее канцелярии.
Чепецкое волостное земство в собрании 24 сентября решило просить уездную земскую управу ходатайствовать перед уездным земским собранием о повышении волостного земского сбора до 150 % сверх установленных законом 30%.
Обсуждая поиск средств на содержание волостной управы собрание постановило просить Надежду Ивановну Бровцыну, имевшую в с.Чепце спичечную фабрику, начислять на продаваемые ею спички процент в пользу волостного земства. Для встречи с Бровцыной была избрана делегация из трех авторитетных гласных – священника Селивановского, фельдшера Головкова и крестьянина И.Е. Зорина, избранного председателем волостной управы.
После переворота 25 октября 1917 г. в Петрограде все волостные земства Вятского уезда решительно высказались против насильственного захвата государственной власти большевиками.24 Работа волостных земств продолжалась, но с каждым днем ситуация все более усложнялась.
Точку в истории волостных земств поставили решения III Всероссийского съезда Советов (январь 1918 г.), которыми Россия была объявлена Республикой Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Наркоматом внутренних дел было предписано приступить к упразднению органов земского и городского самоуправления. Органы самоуправления, выступающие против Советской власти, подлежали роспуску. Земским и городским учреждениям, признавшим Советскую власть, предстояло «слиться» с Советами, «дабы не было однородных органов, ведающих одной и той же работой».25
Волостное земство Чепецкой волости прекратило свою работу в январе 1918 года. Часть бывших гласных земского собрания была задействована в работе новых советских органов власти.
Примечания
- ГАКО. Ф. 1345. Оп.2. Д.43. Л. 77.
- ГАКО. Ф. 1348. Оп. 1. Д.49. Л.48.
- Там же.
- Бабкин М. Приходское духовенство Российской православной церкви и свержение монархии в 1917 году// Вопросы истории. 2003. № 6. С.59-71.
- ГАКО. Ф. 1348. Оп. 1. Д. 49. Л. 50.
- Там же, Л. 38 об., 52.
- Там же. Л. 51 об.
- Там же. Л. 52.
- Вятская речь. 1917. 14 сентября (№197). С.3.
10. ГАКО. Ф. 1348. Оп. 1. Д. 68. Л. 5 – 7.
11. Вятская речь. 1917. 17 сентября (№199). С. 3.
12. Вятская речь. 1917. 3 октября (№ 211). С.3.
13. ГАКО. Ф. 832. Оп.1. Д. 4. Л. 21.
14. ГАКО. Ф. 825. Оп. 1. Д. 2. Л.39.
15. Вятская речь. 1917. 14 сентября (№197). С.3.
16. Вятская речь. 1917. 17 сентября (№199). С. 3.
17. Вятская речь. 1917. 14 сентября (№197). С. 3.
18. ГАКО. Ф. 1348. Оп. 1. Д. 68. Л. 7.
19. Вятская речь. 1917. 25 октября (№228). С. 3.
20. Вятская речь. 1917. 3 октября (№211). С.3.
21. ГАКО. Ф. 1348. Оп. 1. Д.68. Л. 27.
22. ГАКО. Ф. 1345. Оп. 2. Д. 88. Л. 18.
23. ГАКО. Ф. 1348. Оп. 1. Д. 68. Л. 23.
24. ГАКО. Ф. 829. Оп. 1. Д.1. Л. 5.
25. Воронин В.Е. Земство в годы Первой мировой войны и революций 1917 года.// Режим доступа: http://www.portal-slovo.ru/history/39994.php. Дата обращения: 04.09.2017 г.
