Война
Уверенно раздвигал свои границы Кирово-Чепецкий промышленный узел. Колхозные земли, ещё недавно кормившие население окрестных деревень, отходили в распоряжение руководителей строящихся предприятий. Как свидетельствуют официальные документы, колхозы не препятствовали отчуждению земельных угодий.
18 марта 1941 года состоялось заседание исполкома Просницкого райсовета. Обсуждался вопрос «Об изъятии колхозной земли под строительство Чепецкого промузла в количестве 527 га». Из протокола собрания: «Учитывая важность данного строительства, согласие колхозов на передачу земли, исполком райсовета решил: согласиться с решениями общих собраний колхозов о выделении земли для строительства Чепецкого промузла…». Было также указано - «просить исполком облсовета утвердить данное решение».
27 августа 1941 года Совнарком СССР разрешил Кировскому облисполкому произвести изъятие земли «под строительство предприятий Кирово-Чепецкого промышленного узла».
Ещё раньше, 5 июня, исполком Просницкого райсовета рассмотрел вопрос о населённом пункте, что зарождался в устье реки Чепцы. Временный посёлок, возникший здесь, уже не устраивал руководителей строящихся предприятий. Для рабочих требовалось постоянное жильё. Это понимали все. Но добиться единогласия в вопросе будущей застройки посёлка представителям трёх ведомств, ведущих строительство, долго не удавалось. И только в октябре 1939 года было подписано совместное постановление «О кооперативном строительстве Чепецкого промузла». Проектирование кооперативных объектов поручили выполнить Гипробуму.
Через полтора года работа над проектом завершилась. Рассмотрев 5 июня 1941 года данный документ, депутаты райсовета решили: Генеральный проект планировки и застройки первой очереди посёлка Кирово-Чепецкого промузла, разработанного Гипробумом, одобрить и рекомендовать к утверждению в областных органах города Кирова... При этом в решении исполкома указывалось на внесение нескольких дополнений к проекту. В частности, говорилось:
б) при сараях, обслуживающих жилые дома, дополнить по 2 секции, специально предназначенные под коровники;
г) для обслуживания населения водным транспортом и водными спортсооруженииями предусмотреть в районе с.Усть-Чепцы водную пристань и водную станцию. Наметить так же от посёлка дороги и тротуары к ним.
Медленно, но всё же росли темпы возведения в устье Чепцы промышленных предприятий. Но мирный труд строителей прервала война.
22 июня 1941 года. Эта дата навечно останется в памяти народа. Впоследствии об этом дне поэт Константин Симонов напишет такие строки:
Тот самый длинный день в году
С его безоблачной погодой
Нам выдал общую беду
На всех, на все четыре года.
Она такой вдавила след
Стольких наземь положила,
Что двадцать лет и тридцать лет
Живым не верится, что живы...
22-го был воскресный день. Накануне, в субботу, в большинстве школ страны прошли выпускные вечера. Лишь под утро расходились счастливые выпускники по домам. По дороге строили планы на будущее, договаривались не забывать друг друга... Они ещё не знали, что их планам не суждено будет сбыться. Страшная беда уже входила в их жизнь. Началась война.
Выпускной класс Чепецкой средней школы 1941 г.
Рассказывает Владимир Абрамович Волчек: «После окончания школы в посёлке Сясьстрой Ленинградской области я приехал в Ленинград и был принят в Авиационный институт. Вечер 21 июня провёл среди друзей моего ленинградского приятеля. До утра гуляли по городу. Погода была ясная, и в небе увидели много самолётов, подумали, что идут учения. О начале войны узнал 22 июня в 12 часов из выступления по радио В.М.Молотова. Начало войны, несмотря на заключение пакта «Молотов – Риббентроп», неожиданным не было. Пропаганда в СССР была направлена на то, чтобы быть готовыми к войне. Нас готовили к тому, что война будет вестись на территории противника. Стремительно развивавшиеся драматические события начала войны стали для нас неожиданными. Но встретили начало войны собранно, без паники. Молодёжь даже с некоторой бравадой. Мы тогда не могли представить всех бедствий, какие принесёт война».
Вышедшие в воскресенье газеты ещё пестрели сообщениями о трудовых успехах советских людей. Передовая «Правды» посвящалась народной заботе о школе. «Комсомольская правда» давала советы читателям, как содержательнее провести воскресный день, приглашала молодёжь в туристические походы, на стадионы и спортивные площадки. О мирной жизни жителей района писала местная газета «Просницкий колхозник». Она сообщала читателям о завершении осушки болот, о ведении скоростного мелиоративного строительства, о собрании районного партактива. Одна из газетных корреспонденций называлась совсем по-мирному «Когда весело живётся, работа спорится»...
А в это время на западе страны немецкие самолёты уже бомбили мирные советские города. И безжалостное пламя войны полыхало на нашей многострадальной земле...
Из воспоминаний Сергея Алексеевича Сухих, работавшего в годы войны первым секретарём Просницкого райкома партии: «День 22 июня 1941 года был объявлен в районе массовым воскресником по мелиоративному строительству. В тот год эти работы развернулись вовсю. Наш район отличился в этой кампании: задание было перевыполнено почти в два раза.
Первым узнал о начале войны зав. районным земельным отделом Бронников. Он настроил приёмник и услышал выступление заместителя Председателя Совета Народных Комиссаров. Прибежал ко мне и говорит: «Война! По радио объявили».
В начале как-то стало не по себе от этого сообщения. Но скажу, что оно не было неожиданным, ведь мы знали о напряжённой международной обстановке. Советские люди готовились дать отпор врагу».
С глубокой тревогой слушали жители страны выступление Вячеслава Михайловича Молотова. «Сегодня, в 4 часа утра, - говорилось в обращении, - без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбёжке со своих самолётов наши города Житомир, Киев, Севастополь, Кауанас...
Не первый раз нашему народу приходится иметь дело с нападающим зазнавшимся врагом. В своё время на поход Наполеона в Россию наш народ ответил Отечественной войной, и Наполеон потерпел поражение, пришёл к своему краху. То же будет и с зазнавшимся Гитлером, объявившим новый поход против нашей страны. Красная Армия и весь наш народ вновь поведут победоносную Отечественную войну за Родину, за честь, за свободу...
Правительство призывает вас, граждане и гражданки Советского Союза, ещё теснее сплотить свои ряды вокруг нашей славной большевистской партии, вокруг нашего Советского правительства...
Наше дело правое! Враг будет разбит. Победа будет за нами».
В последних словах звучала великая уверенность в силе духа советского народа.
Вслед за этим сообщением были объявлены Указы Президиума Верховного Совета Союза ССР о мобилизации военнообязанных, родившихся с 1905 по 1918 год, о введении военного положения на территории ряда республик и областей страны, о первых действиях Советского правительства по отпору врага...
22 июня 1941 года вышло постановление бюро Кировского обкома ВКП(б) о мобилизации. Категорично звучат его строки:
1. Направить сегодня во все районы области политуполномоченных обкома ВКП(б) по проведению мобилизации.
2. Обязать зав. отделами обкома ВКП(б) обеспечить своевременное выполнение заданий бюро обкома ВКП (б) в связи с мобилизацией.
3. Обязать райкомы ВКП(б):
а) обеспечить точное выполнение в установленный правительством срок мобилизации по району;
б) ежедневно, в конце дня, информировать обком ВКП(б) о ходе мобилизации.
4. Вернуть немедленно из отпуска секретарей райкомов ВКП(б) и зав. военными отделами райкомов.
22 июня в 14 часов весть о начале войны поступила в Просницкий райком партии. Состоялось короткое совещание, на котором присутствовали члены бюро и исполкома райсовета. Через 20 минут все они разъехались по сельским Советам с целью организации митингов и собраний. В 19 часов того же дня состоялся митинг строителей Кирово-Чепецкого промузла. 26 участников митинга подали заявление о желании пойти на фронт.
На следующий день в информации Просницкого райкома Кировскому обкому партии сообщалось: «Всё население района: рабочие, служащие и колхозники проявляют высокие чувства советского патриотизма, глубокую ненависть к зарвавшимся фашистам и практическими делами отвечают на провокацию фашистских палачей. Например, на строительстве ТЭЦ землекопы тт. Мухарляшев и Хаибулин ранее норму выработки выполняли на 150-170, а 23 июня 1941 года выполнили на 245 процентов. Бригада землекопов т.Батанова за 23 июня с.г. добилась нормы выработки 210 процентов. Сам бригадир т.Батанов норму выполнил на 245 проц.
Настроение народа хорошее, уверенность в полной победе над врагами возросла как никогда».
Перекликались с официальной информацией строки газетных сообщений. Первый военный номер «Просницкого колхозника» вышел 24 июня. С той поры слово «война» не сходило с его страниц долгих четыре года. Увеличилось количество писем в районную газету. На её страницах стали печататься высказывания людей, решивших добровольно вступить в Красную Армию. Вот одно из них. Рабочий Чепецкого промузла Трофим Савельевич Сутылин пишет: «В первую империалистическую войну 1914 – 1917 годов обманутый царским правительством два года защищал грабительские интересы правительства капитализма. После этого был три года в рядах славной Красной Армии, защищая завоевания Октября. В любую минуту готов по зову нашей партии и правительства встать в ряды нашей славной Красной Армии как командир запаса». Не менее патриотично звучат строки другого письма. Его автор, строитель Кирово-Чепецкой ТЭЦ Ветлинский заявляет: «Я – сын красного партизана, погибшего в 1918 году от рук белогвардейских банд. Я хочу мстить за своего отца, за свой народ гаду Гитлеру и потому прошу зачислить меня добровольцем в ряды действующей Красной Армии и послать на передовую линию, чтобы сразиться с врагом». И таких заявлений было множество.
3 июля 1941 года по союзному радио к советскому народу обратился с речью Председатель Государственного комитета Обороны И.В. Сталин. Тревожно и взволнованно говорил он от имени партии великого Ленина о том, что «...дело идёт о жизни и смерти Советского государства, о жизни и смерти народов Советского Союза».
В тот же день Просницкий райком партии разослал по всем сельским Советам, по колхозам и партийным организациям весь партийно-советский актив. Побывали активисты и на строительстве Кирово-Чепецкого промышленного узла. Они рассказывали людям о речи товарища Сталина, разъясняли, что должен делать каждый человек в тылу и на фронте.
В первые месяцы войны родился новый патриотический почин: средства трудящихся в фонд обороны. 3 августа колхозники артели имени Ворошилова решили отчислить в фонд обороны свой однодневный заработок. Так же поступили учителя Чепецкого сельсовета.
В июле 1941 года в Просницком районе началось создание народного ополчения. Вступая в него, начальник отдела кадров химзавода Н.Д.Бобошин в своём заявлении написал: «Прошу зачислить меня в народное тыловое ополчение. По первому требованию я готов идти на фронт для защиты своего социалистического Отечества». Другой ополченец, служащий бумкомбината Дорофеев заявлял: «Я – гражданин СССР, сын крестьянина-бедняка. Также горю желанием быть полезным в защите Родины. Обучившись в тылу военному делу, мы пополним ряды нашей армии и заменим наших братьев, погибших в боях». Позднее многие из ополченцев ушли добровольцами на фронт.
17 сентября 1941 года Государственный Комитет Обороны принял постановление о введении в стране обязательного военного обучения для населения. Советские люди учились владеть оружием, оказывать первую помощь раненым, обезвреживать зажигательные бомбы, тушить пожары.
Во всех школах проводились уроки военного дела. Большое внимание уделялось обучению населения приёмам и методам противохимической обороны. В одном из номеров газета «Просницкий колхозник» писала: «Учащиеся школы ФЗО № 12 готовятся к труду и обороне. После учёбы на производстве они занимаются строевой подготовкой, упражнениями на турнике. Многие сдали нормы ГТО. Работают оборонные кружки. В одну из ночей провели военно-тактические занятия с походом на 15 километров».
С началом войны обострились проблемы с медицинским обслуживанием на строительстве Кирово-Чепецкого промышленного узла. Лечебные учреждения оказались неподготовленными к зиме. К тому же больница и амбулатория ТЭЦ были сданы в эксплуатацию недостроенными. Отмечая этот факт, исполком Просницкого райсовета решил: «Обязать начальника строительства ТЭЦ тов. Баграш и начальника химстроя т.Крычкова к 10.10.41 г. закончить строительство больницы, амбулатории и яслей и обеспечить их топливо на зимний период». Отмечалось в документе и неудовлетво-рительное медицинское обслуживание детского населения КирЧепТЭЦ. Руководителей райфо и здравотделом обязали «за счёт восстановлений кредитов по здравоохранению принять на содержание по Чепецкой врачебной амбулатории с 4.10.41 г. дополнительно к двум имевшимся врачам врача педиатра». В то же время председателю Чепецкого сельсовета Бессолицину было дано указание обеспечить лечебные учреждения дровами и оказать им содействие в подготовке к зиме.
В годы войны на станции Просница – центре Просницкого района размещался эвакогоспиталь № 3168, эвакуированный из Ленинграда. Обслуживал он в основном Ленинградский фронт. Шефство над госпиталем взяли коллективы двух предприятий промузла – химзавода и ТЭЦ.
Прибытие санитарного поезда на ст. Просница
Медсестры Банникова и Кошкина с раненым 1944 г.
Уже к осени 1941 года число жителей населённого пункта при строительстве промузла увеличилось в несколько раз. Возникла необходимость его перехода в категорию рабочих посёлков. И 17 ноября 1941 года исполком районного совета, рассмотрев этот вопрос, решил:
1. В связи с тем, что населённый пункт при строительстве Кирово-Чепецкого промузла к настоящему времени превратился в густонаселённый посёлок с населением, превышающим 8 тысяч человек и в силу широкой программы промышленного строительства промузла имеет перспективу в ближайшие 2-3 года на большое развитие, признать необходимым поставить вопрос об отнесении его к категории рабочих посёлков.
2. Возбудить ходатайство через исполком Кировского облсовета перед президиумом Верховного Совета РСФСР об отнесении населённого пункта при строительстве Кирово-Чепецкого промузла к категории рабочих посёлков под названием рабочий посёлок Кирово-Чепецкий.
13 марта 1942 года населённый пункт при строительстве промузла стал рабочим посёлком.
Эвакуированные
Уже в первые дни войны Совет Народных Комиссаров СССР принял постановление о перемещении в тыл из прифронтовой полосы оборудования и основных кадров авиационной промышленности. Тогда же был создан специальный Совет по эвакуации под председательством Н.М.Шверника. В постановлении о создании Совета перечислялись материальные ценности, которые следовало вывозить в первую очередь, и организации, ответственные за эвакуацию населения и имущества. Слово «эвакуация» прочно входило в лексикон населения советской страны.
В тяжёлое время в небывало короткие сроки было эвакуировано оборудование тысяч крупных заводов, производящих военную технику. Происходило это, зачастую, под бомбёжками и обстрелом врага. Но и в такой обстановке удавалось поддерживать образцовый порядок. И многие заводы, перемещённые далеко на восток, уже через три-четыре недели начинали выдавать продукцию в таком же количестве, как и раньше.
Огромное количество мирных людей было сорвано вихрем войны с родных мест. Днём и ночью двигались в глубь страны эшелоны с измученными, голодными, полуодетыми людьми, застигнутыми врасплох свалившейся на них страшной бедой. 227 тысяч детей, женщин, стариков с самых разных уголков страны нашли приют на вятской земле. Сопряжённая с лишениями и страданиями эвакуация была порой единственной возможностью сохранения человеческих жизней. Тому пример - судьба Юрия Петровича Славутского.
1941 год расколол семью Славутских надвое. Отец семилетнего Юрки ушёл на войну. А мать с тремя детьми и Юркиной бабушкой отправились в Кировскую область. Путь от небольшого городка Славянска, что на Донбассе, до вятского села Чепца был долгим. Из воспоминаний Юрия Петровича Славутского: «Когда ехали в эвакуацию, рядом стояла открытая платформа, по углам которой сидели собаки. Кто-то сказал, что это немецкие овчарки, дети поняли, что «фашистские», и когда солдат не было, кидали в них камни. В посёлке велось строительство химического завода...
Запомнились деревянные мостовые, река Чепца. Кругом были лагеря. Когда зэков вели на работу, колонна была очень большой, без конца и края, конвоиры с винтовками с примкнутыми штыками, собаки. За колонной ехали санки и подбирали упавших. Бежавших из колонны не ловили, отпускали собак. На строительстве работали в том числе и немецкие пленные.
Жилось очень тяжело. Картошка была дорогой – 3 рубля штука. На рынке продавали замороженное в мисках молоко в ледышках, сложенных в мешки. Всё время хотелось есть. Была карточная система. В очереди за хлебом стоял, прислонившись к стене, кто-то сказал – «дай почищу» - и украл карточки. Выкручивались трудно. Сахар хранился в наволочке. Дети прогрызли дырку и высасывали сахар.
Из ивы, которой было в окрестностях много, плели кошелки, мебель, снасти для рыбы (веретено). Дом, где жили, был двухэтажным, рубленым. На кухне в углу валялись противогазы, на которых кишели вши.
Учиться не хотелось, мать разрешала бегать босиком, только если полчаса почитаем. Казалось, что стрелка часов не двигалась...
Вот такой и была жизнь – жили, работали, босяковали. А как в вагоны впрыгивали на ходу, как ехали под бомбёжкой, как смены перед бабушкиной и после бабушкиной отравились, а её миновало – другая история. Да и вообще, повезло, что эвакуировались. Расстреляли бы иначе немцы в ближайшем яру».
Работу, связанную с приёмом, размещением и трудоустройством эвакуированных, возглавляли уполномоченные совета эвакуации СССР, обком и райкомы партии, представители советской власти. На всех крупных железнодорожных станциях было организовано круглосуточное дежурство специальных групп для встречи прибывающих.
В июле 1941 года в Кировскую область, в Чепцу, была эвакуирована семья уже известного нам Дмитрия Николаевича Гардинга. Его дочь, 24-летняя аспирантка филологического факультета МГУ Екатерина Жукова, стала работать заведующей поселковым клубом. По этому поводу в письме московской родне она сообщала: «По совету отца я обратилась насчёт своей работы к Алексею Ивановичу Попову, парторгу ЦК ВКП(б) на стройке. Разговор с ним мне сперва не понравился. Узнав, что я – аспирантка филологического факультета, Попов насмешливо сказал, что для такого научного кадра трудно подобрать достойную работу. Но потом предложил заведовать клубом…»
В продолжение темы в другом послании в Москву Екатерина Дмитриевна пишет: «Последние дни, вернее, после лекции о международном положении в клуб народ стал заглядывать. Просят книги. Я умоляю районную библиотеку выслать хоть передвижку. Обещали. В субботу приезжало кино, показывали «Щорса». Перед сеансом выступил Алексей Иванович. Хорошо он говорит. Мы с ним становимся друзьями. Мне кажется, он забыл, что я «научный кадр», и относится ко мне просто, по-товарищески…»
Чуть позже на строительстве стала работать библиотека. Заведующей назначили Губерт Ильзу Горстовну. Она была коренной ленинградкой. До войны окончила курсы библиотековедения и работала в Ленинграде библиографом.
Но вернёмся к повествованию Екатерины Жуковой: «К Алексею Ивановичу в кабинет ворвались три женщины, эвакуированные из Минска, и начали кричать: «Куда нам деться с детьми? У самого, небось, квартира!» Алексей Иванович спокойно выслушал и повёл их к себе «на квартиру» - в пятнадцатиметровую комнатку, где размещались, кроме него, сынишки, жены – ещё одна семья – прораба Григорьева, тоже из трёх человек. Увидев это, женщины пристыдились и уже сами предложили вымыть комнату при конторе общежития, которую им ещё раньше предложил жилотдел».
Продолжали прибывать эвакуированные. Пришёл эшелон с эстонцами, у которых не было ни вещей, ни еды. Для их размещения пришлось рыть землянки – бараки были уже переполнены.
Таких земляных жилищ в годы войны в посёлке было множество. Они и в послевоенное время ещё продолжали служить людям. Из воспоминаний Галины Ивановны Чудиновских; «Население поселка было пёстрым. Стали поступать эвакуированные специалисты, в основном, из Ленинграда. Обострилась жилищная проблема. Эвакуированные размещались в посёлке и его окрестностях. Были заселены все кухни. Срочно строились бараки, а по берегу Вятки рылись землянки. Мне приходилось бывать в этих землянках – ничего, уютно, тепло. По крайней мере, в землянках жили по одной семье. И после войны люди ещё продолжали жить в землянках, привыкли и считали, будто так и надо».
С каждым днём неумолимо росло число эвакуированных. 30 июля 1941 года Просницкий райисполком, рассмотрев вопрос «об уплотнении жилплощади на Кирово-Чепецком промузле», решил:
1. В соответствии с решением исполкома Кировского облсовета депутатов трудящихся для расселения эвакуированного населения уплотнить площадь на строительстве Кирово-Чепецкой ТЭЦ, завода «Ф» и Бумкомбината.
2. Обязать начальников строительства в течение 2-суточного срока переселить из складских помещений и других неприспособленных зданий под жильё всех эвакуированных граждан.
Тех эвакуированных, которые не могли работать на строительстве промузла, расселили по деревням местных сельсоветов. Их председатели были обязаны оказать прибывшим «гостеприимную встречу и расселить в порядке уплотнения в домах колхозников». В небольшой деревушке Цепели Салтыковского сельсовета нашла приют в первые месяцы войны семья ленинградца Абрама Яковлевича Волчека. В апреле 1942 года сюда был вывезен «дорогой жизни» из блокадного Ленинграда их средний сын Владимир. Из воспоминаний Владимира Абрамовича Волчека: «Несмотря на блокаду, письма в Ленинград приходили, и мы уже знали, что родители с четырёх-летним братом эвакуировались в Кировскую область, посёлок ТЭЦ, и живут в деревне Цепели.
24 февраля я получил эвакоудостоверение и стал ждать. Вечером 27 февраля мы были у родственников и ожидали приезда машины. Вошел капитан с женой, высокий, в белом романовском полушубке. Обоим лет по тридцать пять. Поздоровались. Капитан достал небольшой сверток, оказалось – кусок сала величиной с ладонь. Сказал: "С этим доедешь, а без этого – нет. Расходуй экономно, отрезай по маленькому кусочку". Это был воистину царский подарок, цена – жизнь...
Эвакуированных погрузили в обычные товарные вагоны. По обе стороны от разд-вижной двери были сооружены двухэтажные нары, а посредине – установлена высокая круглая печь типа "буржуйка", которую непрерывно топили. Тепло было только около печи, а на нарах, особенно у стен, местами покрытых инеем, - как на улице. На печке готовили еду и кипятили "чай". На крупных станциях нас кормили или выдавали сухой паек...
В Киров прибыли 11 марта. Продолжительный, тяжелый путь. Поддерживала мысль, что еду к своим, скоро увижу маму, папу и Аркашеньку, которому пошел пятый год. Что творилось на станциях, на путях, сейчас представить невозможно. Эшелоны старались ставить подальше от вокзалов. Как только поезд останавливался, из товарных вагонов вылезали больные, изможденные люди, естественные надобности выполнялись тут же, у вагонов... Зачастую невозможно было определить возраст человека – молодые еще люди выглядели стариками...»
Доехав до Кирова, юноша дождался нужного поезда и удачно добрался до станции «Бумкомбинат». Узнав дорогу, двинулся дальше по железнодорожному полотну в сторону деревни Цепели, где в одном из деревенских домов поселились его родные. Но двигаться по глубокому снегу, да ёщё в начинающихся сумерках, было делом не лёгким. Пришлось вернуться обратно и переночевать в зале железнодорожного вокзала – небольшой комнате, на редкость холодной. И снова обратимся к воспоминаниям Владимира Абрамовича Волчека: «Рано утром, выйдя на улицу, увидел, что большие группы людей чистят пути, и двинулся по шпалам. Предстояло преодолеть последние километры. Путевые рабочие сказали, куда идти. Примерно на полпути мне повстречались женщина и мужчина, тянувшие саночки с поклажей, видимо, шли менять вещи на продукты. Мы друг друга узнали. Оказалось – это супруги, знакомые по Сясьстрою. У меня был настолько жалкий вид, что они тут же порылись в санях и протянули кусок хлеба. Я поблагодарил, мы разошлись. Съел хлеб и двинулся дальше. Наконец в стороне от путей увидел деревню, по всей видимости – Цепели. Прислонился к телеграфному столбу, больше не было сил идти. Из деревни по направлению ко мне шла женщина. Она подтвердила, да, это и есть Цепели. Ответила, что знает родителей, они даже живут в ее доме, и тут же побежала обратно. Вижу – выбежала мама, как была – в одном платье, с непокрытой головой. Вместе подхватили меня и привели в дом. Подробностей первых минут встречи память не сохранила, помню только, что мама сразу же ушла в хлопоты. До меня эвакуированные из Ленинграда уже размещались в окрестных деревнях, было много разговоров на эту тему, поэтому мама представляла, какой режим надо соблюдать. Первым делом меня покормили, но немного. Мама рассказывала, что несколько эвакуированных, поменяв золотые украшения на продукты, с голода набросились на еду и умерли...
Нужно было кормить семью, малыша, да и меня "вытаскивать", а продуктов нет, и мама, собрав кое-какие вещи из последнего, что удалось вывезти в спешке из Сясь-строя, пошла в Каркино менять их на продукты...
Зима была суровой, эвакуированные влачили полуголодное существование. Как родители изворачивались - одному Богу известно…».
И всё же, несмотря на родительскую заботу, Владимиру пришлось лечь в больницу. На острую дистрофию наложилось левостороннее воспаление лёгких. Сначала его лечили в больнице на ТЭЦ, потом отправили в госпиталь в Киров.
Из госпиталя Владимир Волчек возвратился не в деревню, а в поселок Киров-ТЭЦ. Именно туда переехали его родители. Из воспоминаний Владимира Абрамовича: «Когда наша повозка въехала в поселок, первым значительным зданием, которое я увидел, оказался кинотеатр "Заря". На месте этого деревянного здания, дожившего до 70-х годов, позже разместился ИВЦ химкомбината. В "бумовском" доме родителям выделили комнатку около двенадцати квадратных метров. Дом двухэтажный, рубленый, расположен на самом берегу Вятки. Посредине - коридор на всю длину дома, а по обе стороны – маленькие комнатки. Там же располагался поссовет, где я увидел вывезенный из Сясьстроя портрет Калинина работы нашего поселкового художника Корышева..»
Наряду с расселением и трудоустройством эвакуированного населения в ведении местных властей находились вопросы размещения по школам прибывших в эвакуацию детей. Из решения исполкома Просницкого районного Совета от 18 августа 1941 года:
3. Учитывая увеличение контингента учащихся в школах за счёт эвакуированных детей, разрешить РОНО с начала нового учебного года открыть 9 дополнительных начальных классов.
4. Предложить руководителям учреждений и организаций в двухдневный срок освободить помещения, которые в соответствии с планом размещения передаются школам.
8. Обязать начальника ТЭЦ тов. Баграш к 25 августа отвести для школы пригодное для учёбы помещение, подготовив его для занятий не позднее 28 августа 1941 года.
Открывшаяся на стройке школа-семилетка разместилась в здании поселкового клуба. Эвакуированные, что жили там какое-то время, были переселены в новые бараки. В документах Просницкого РОНО новая школа стала именоваться Кирово-Чепецкой средней школой.
Попов предложил Жуковой преподавать в школе. Из письма Екатерины Дмитриевны в Москву: «Я начала работать в школе. Открыто семь классов, занятия идут в две смены… Учителя делятся на две половины: одни местные и трое – эвакуированные…
В общем коллектив неплохой, понимаем друг друга хорошо. Трусила первые дни отчаянно: есть ли во мне хоть маленький талант педагога или нет? В классе у меня 42 ученика, из них 37 – эвакуированных…
Но оказалось не так страшно, как я представляла себе вначале. С ребятами установились доверительные отношения. Договорились, что если в классе нет никаких ЧП, то я остаюсь на полчаса для чтения газет. Читаем «Комсомольскую правду», «Пионерку». Как ребята слушают ...! Конечно, полчаса растягиваются до часа, но он, этот час, необходим моим пятиклассникам, приехавшим на ТЭЦ из Кондопоги, Москвы, Минска, Новгорода… У большинства – отцы на фронте…»
Исключительно много среди эвакуированных было детей. Уже к 1 августа 1941 года в Кировскую область прибыло 231 детское учреждение. Для их размещения было отведено 400 лучших школьных зданий, предоставлены мебель, посуда, одежда, продукты питания. Из докладной записки областного отдела народного образования Кировскому обкому партии: «Большинство помещений, занимаемых детскими учреждениями, светлые, чистые, но многие из них не приспособлены для интернатов, нет подсобных помещений. Некоторые здания требуют ремонта и переоборудования...
Хлеб детские учреждения получают бесперебойно. Питание, в основном, организовано за счёт продуктов, покупаемых у колхозов по рыночным ценам».
Но в конце 1942 года питание детей значительно ухудшилось. Наркомторгом перестали выделяться продукты из централизованных фондов. Их выделение велось только из общих фондов области. Ежедневно детские интернаты на одного ребёнка стали получать: крупы – 15-20 граммов, мяса – 10-20, масла животного – 5 граммов, столько же растительного и 10 граммов сахара. Участились случаи заболевания детей. Но к началу 1943 года положение с питанием ребятишек несколько улучшилось.
Мероприятия по улучшению работы эвакуированных интернатов много раз обсуждались на заседаниях обкома партии и исполкома областного Совета. Организованное областной властью движение общественности в помощь эвакуированным учреждениям вылилось в шефство предприятий и колхозов над ними. В 1942 году местная промышленность изготовила для детишек 14 тысяч пар кожаной обуви и 10 тысяч пар валенок.
Ещё в начале войны только что созданный областной комитет женщин обратился с воззванием ко всем работницам, колхозницам, сельской и городской интеллигенции области с призывом окружить заботой эвакуированных ребятишек.
В ноябре 1941 года состоялось областное совещание женщин-общественниц, посвящённое оказанию помощи эвакуированным детским учреждениям. Проникновенно выступила на нём кировчанка Покровская: «Кто, как не мы, должны позаботиться о ленинградских малышах, которых проклятый враг лишил тепла и уюта семьи. Пусть эти ребята считают нас не только добрыми тётями, но и вторыми матерями, наша семья – их семья. Пусть рабочие славного города Ленина будут спокойны за своих детей. Мы сделаем всё возможное, чтобы они ни в чём не нуждались». «В то суровое и тяжёлое время, - вспоминал ленинградец И.Шумилов, - кажется, все города и сёла Кировской области, все женщины-кировчанки оспаривали друг у друга степень любви к ленинградским детям. Они заготовляли топливо, шили тёплые вещи, собирали продукты, приобретали игрушки. И всё это делали с таким горячим чувством, как будто одевали, обшивали и кормили своих собственных детей».
После проведения реорганизации количество детских учреждений уменьшилось. В апреле 1943 года в информации Центральному комитету ВКП(б), подписанной ответственным работником обкома партии Старостиным, сообщалось: «С момента эвакуации по 1 апреля 1943 года передано детей родителям и близким родственникам 9402 человека, направлено в школы ФЗО и ремесленные училища 106, устроено на работу 56 человек, призвано в Красную Армию – 28...
Из общего количества детей, находящихся в интернатах, 7495 человек – дети фронтовиков, у 3985 детей родители живут в Ленинграде, 1590 – сироты, потерявшие родителей в период войны, 265 человек никаких сведений о родителях не имеют. У 2835 детей отцы либо погибли, либо находятся на фронте, а матери живут в Кировской области, у 530 детей родители эвакуированы в другие тыловые области».
В 1943 году в детских интернатах области работало 730 воспитателей. Из них 137 имели высшее педагогическое образование. Ленинградские и кировские учителя, работавшие с детьми, отдавали много сил и сердечного тепла их воспитанию.
Заботой взрослых были окружены и ребятишки детского интерната № 94, находящегося в селе Чепца. Учреждение было эвакуировано сюда в 1942 году. Занимало два здания, одно из которых, кирпичное, принадлежало когда-то владельцу местной спичечной фабрики Андрею Яковлевичу Бровцыну.
На 1июля 1943 года в интернате числилось 83 воспитанника. Школьников было 33 человека, остальные – дошколята.
После войны интернат преобразовали в детский дом № 104, и просуществовал он до конца 50-х годов прошлого века.
Среди прибывших в посёлок ТЭЦ и соседние с ним деревушки эвакуированных, значительную долю составляли жители посёлка Сясьстрой Ленинградской области. Сегодня Сясьстрой носит статус города. Его население чуть более 13 тысяч жителей.
В этом месте прервём ненадолго наше повествование и совершим небольшой экскурс в историю населённого пункта. В судьбах Сясьстроя и посёлка Кирово-Чепецкого немало общего. Оба зародились в первые десятилетия Советской власти. Оба замышлялись как крупные центры целлюлозно-бумажной промышленности. Но если первый таковым стал, то второй выбрал другую жизненную стезю.
А начиналось всё в двадцатые годы прошлого века. Тогда на берегах Сяси появились первые партии изыскателей. Вслед за ними пришли строители. На месте глухого соснового бора один за другим стали возводиться двухэтажные здания рабочего посёлка. На строительстве первенца советской целлюлозно-бумажной промышленности с утра до позднего вечера не утихал шум...
В 1929 году Сясьский бумажный комбинат вступил в строй. Вместе с ним рос и крепчал рабочий посёлок Сясьстрой. Начавшаяся Великая Отечественная война разрушила мирный уклад жизни сясьстройцев. Враг подошёл к Ленинграду. Потребовалось в спешном порядке эвакуировать оборудование предприятия. Оно было вывезено в Кировскую область. Туда же, в посёлок строящегося промузла, эвакуировали и многих жителей Сясьстроя. Начальником эшелона, вывозившего людей, был назначен Абрам Яковлевич Волчек. По прибытию на место он был зачислен в штат бумкомбината на должность агента по снабжению. В отличие от большинства эвакуированных, возвратившихся в родные места Абрам Яковлевич остался жить на Вятской земле.
Сюда же после войны вернулся его средний сын Владимир. В этом клубке человеческих судеб дивным образом переплелась жизнь другого сясьстроевца, учёного с мировым именем Жореса Алферова. С его братом Марксом, погибшим на войне, Володя Волчек учился в одном классе. Бывая у Алферовых дома, он часто видел младшего брата, увлечённо игравшего в соседней комнате. Спустя много лет, будущий лауреат Нобелевской премии будет проходить практику на Кирово-Чепецком химическом заводе. На том самом, с которым свяжет свою судьбу Владимир Абрамович Волчек, пройдя путь от мастера до главного прибориста предприятия.
Военные будни промузла
Бумкомбинат
Десятки промышленных предприятий были эвакуированы в военные годы в Кировскую область. Их эвакуацией занимались союзные Наркоматы. По существующему тогда порядку направляемые заводы и фабрики прибывали на строительные и производственные площадки своего ведомства.
В конце сентября 1941 года на площадку строительства Чепецкого бумкомбината поступило оборудование с Сяського и Каменского предприятий целлюлозно-бумажной промышленности. Прибывшего с грузом начальника планово-предупредительных работ Сяського бумкомбината Захарова назначили заведующим учётом эвакуированного оборудования. Вместе с ним в штат Управления строительства были зачислены 25 работников, переведённых сюда с Каменской бумажной фабрики. Вскоре, после завершения эвакуации Сясьского бумкомбината, сюда прибыл и его директор Шаверин Николай Нилович. Из воспоминаний Таисии Ивановны Катаевой, жительницы деревни Балезино: «Первым эвакуированным, который поселился в нашем доме, был директор бумкомбината, приехавший с Сясьстроя. Он обустроил наш чулан, обил его коробками, построил печку...».
Размещение поступившего оборудования велось на первых порах крайне небрежно. После разгрузки оно подолгу лежало на земле без всякого присмотра и контроля. Зачастую его сбрасывали прямо в грязь и болотную жижу. Часть материалов была попорчена, разбита и расхищена. Лишь с октября удалось наладить учёт. Всё, что лежало в болоте, вытащили и уложили на стеллажах. Площадка, куда поступало эвакуированное оборудование, оказалась не очень пригодной для приёмки большого количества груза. В начале ноября разгрузку перенесли на новую площадку, расположенную в деревне Цепели.
Приближалось 7 ноября – День Великой Октябрьской социалистической революции. Впервые трудящиеся Советского Союза встречали его не в праздничных колоннах демонстрантов, а на рабочих местах, в цехах заводов и фабрик, на строительных площадках. Призыв москвичей выйти на предоктябрьское социалистическое соревнование подхватили предприятия всей страны. Из приказа начальника строительства Чепецкого бумкомбината: «Дни великого праздника 14 годовщины Октября... должны быть по постановлению СНК и ЦК ВКП(б) рабочими днями, днями оказания самой активной помощи фронту с ненавистным врагом, пытаюшимся пробиться к жизненным центрам нашей страны, Москве и Ленинграду. Военный клич Москвы «Выходите, товарищи, на предоктябрьское социалистическое соревнование» должен проникнуть в сознание каждого рабочего, ИТР и служащего коллектива строительства Чепецкого бумкомбината. Все заработанные средства в эти великие дни должны быть переданы в фонд обороны страны».
А накануне, 6 ноября, в Москве состоялось торжественное заседание Московского Совета, посвящённое 24 годовщине Октябрьской революции. Всё было, как в недалёкое мирное время. Только на этот раз собрание проходило не в Большом театре, а в подземном вестибюле станции метро. И в 100 километрах от Москвы стоял грозный враг... На следующий день – 7 ноября 1941 года на Красной площади прошёл военный парад войск Московского гарнизона. И торжественное заседание, и парад транслировались по радио на всю страну.
Весть о параде на Красной площади облетела всю планету. Американские и английские газеты называли московский парад блестящей демонстрацией мужества и отваги, свидетельством изумительной силы сопротивления Страны Советов. Эту силу враг скоро испытал на себе. А в советских людей московский парад вселил уверенность в близкую победу над врагом.
За тысячу километров от столицы, в устье реки Чепцы, продолжали трудиться строители Чепецкого промузла, приближая свои трудом великую победу.
К тому времени в руководстве строительства бумкомбината произошли кадровые изменения. Николай Дмитриевич Гардинг, которому шёл 52 год, был переведён на должность начальника технического отдела, где проработал до конца 1941 года. Затем, до своего переезда в Москву, работал начальником проектно-конструкторского отдела на другом предприятии промузла – заводе «Ф».
16 октября 1941 года в должность директора строящегося Чепецкого бумкомбината вступил Николай Нилович Шаверин. Свой рабочий путь он начинал на Сяськом целлюлозно-бумажном комбинате. В 1937 году стал его директором. После эвакуации предприятия на чепецкую площадку активно занимался вопросами сохранения прибывшего оборудования. Скончался в апреле 1942 года. По всей вероятности, похоронен на местном усть-чепецком кладбище.
К началу 1942 года вопрос о строительстве Чепецкого бумкомбината отодвинулся на второй план. Главной задачей становилось сохранение прибывшего эвакуированного оборудования. 20 января вышло распоряжение Наркомбумпрома о консервации на 1942 год строительства Чепецкого бумкомбината. В марте того же года руководство строящегося предприятия обратилось в Кировскую областную контору со следующей просьбой: «Ввиду того, что в 1942 году строительство Чепецкого бумкомбината в основном будет производить работы, связанные с сохранением эвакуированного оборудования, просим расчётный счёт № 186/434 строительства Чепецкого бумкомбината в Вашем банке закрыть».
Помимо Сяського бумкомбината и Каменской бумажной фабрики на чепецкую площадку было эвакуировано оборудование Кондопожского и Сегежского бумкомбинатов.
К концу февраля 1944 года почти вся Ленинградская область была освобождена от врага. Началось восстановление разрушенных войной ленинградских предприятий. Подлежал восстановлению и Сясьский бумажный комбинат. В августе 1944 года началась отправка в Сясьстрой хранящегося на площадке Чепецкого бумкомбината эвакуированного оборудования. Но ещё раньше, 6 ноября 1943 года, отдел оборудования Наркомбумпрома телеграфировал руководству стройплощадки: «Согласно распоряжения СНК СССР от 10 октября 1943 г. оборудование и материалы, принадлежащие Сясьскому комбинату, запрещено передавать другим организациям».
Великая Отечественная война только приближалась к концу, а первенец советской целлюзно-бумажной промышленности уже начал свою вторую жизнь.
Химзавод
14 октября 1941 года Эвакуационным советом СССР было принято постановление об эвакуации московского завода № 93 в Кировскую область и размещении его на стройплощадке завода «Ф». Предусматривалось изменение профиля предприятия на выпуск 4 тысяч тонн в год фосфора и новые производства. В том же месяце этот вопрос рассмотрели на заседаниях Кировского обкома партии и Просницкого райкома.
С 6 ноября оборудование начало прибывать на чепецкую стройплощадку. Но к середине февраля 1942 года поступило всего 49 вагонов из 120 отгруженных. Причиной тому стала перегруженность железной дороги. Возникли трудности и с размещением эвакуированного оборудования. Завод эвакуировался на стройплощадку, где не было готовых зданий для цехов. К тому же химическое производство требовало особых коммуникаций. Часть прибывшего оборудования разместили на складе. Остальное выгрузили под открытым небом. Людей поселили в общежитиях и бараках.
С самого начала предполагалось, что завод № 93 будет самостоятельным предприятием, построенным на новом месте. Но вскоре Наркомат внёс в своё решение коррективы. Оборудование московского завода стали размещать на площадке завода № 752. Именно так стало с января 1942 года именоваться строящееся в устье Чепцы предприятие. После отступления немцев от Москвы необходимость в эвакуации завода № 93 отпала. Наркомат химической промышленности принял решение – оставшееся цеха не эвакуировать. Оборудование, которое эвакуировали с московского завода № 93, было использовано при пуске производств Кирово-Чепецкого химического завода.
Уже в первые месяцы войны большинство мужчин, работавших на строительстве химзавода, ушло на фронт. Им на смену пришли женщины, юноши и девушки из окрестных деревень. Из воспоминаний Александра Семёновича Шешукова: «В те суровые годы началась рабочая биография тех подростков, которые пришли в заводские цеха на смену ушедшим на фронт отцам и старшим братьям. В 1941 году 15-летним подростком я пришёл на завод «Керамик». В 1942 году, в горячий предпусковой период перешёл слесарем в карбидный цех химзавода. Напряжённо работали в то время. Карбид был крайне необходим для оборонных предприятий города Кирова. Основная масса рабочих состояла из подростков, женщин и пожилых мужчин. Начальником цеха была эвакуированная из Москвы молодой специалист Нина Андреевна Колесникова. Работали по 12 часов в сутки, разутые, раздетые, полуголодные. Помню, меня за хорошую работу премировали ватным костюмом. Работали так, как требовала обстановка военного времени. Были случаи, когда не уходили из цехов по три-четыре дня, там и жили. Кушать приносили прямо в цех. Вечерами усиленно занимались в отрядах всеобуча, изучали боевую винтовку, учились строевой подгговке. Нередко ходили разгружать вагоны на ТЭЦ...»
Тем временем продолжалась работа по возведению цехов. В январе 1942 года начальник строительства завода М.В.Крычков обратился в обком партии с просьбой: «Прошу вашего содействия в получении разрешения на разборку Волче-Троицкой церкви для использования строительного кирпича и бутового камня для нужд нашего строительства». Но ему отказали, мотивировав это тем, «что у завода № 752 в настоящее время имеются церкви с разобранным кирпичом, который не вывозится, поэтому, не освоив полностью ранее полученные церкви, вновь получать не следует».
Постановление СНК СССР от 4 августа 1942 года и приказ Наркома химической промышленности М.Г.Первухина поставили перед руководством завода конкретную задачу – организовать к 1 декабря на заводе производство 15 тысяч тонн карбида кальция в год. Но срок в три месяца, даже в условиях военного времени, был не реальным. Только в апреле 1943 года цех по выпуску важной для оборонных предприятий продукции был сдан в эксплуатацию. По этому поводу на заводе состоялся торжественный митинг. Пуск нового производства стал большой победой всего коллектива.
Кирово-Чепецкая ТЭЦ
За три недели до войны, 31 мая 1941 года, состоялось заседание бюро Кировского обкома партии. Обсуждалось положение на строительстве Кирово-Чепецкого промышленного узла. Серьёзной критике подверглось руководство строящейся ТЭЦ. В результате коммунисты приняли довольно суровое решение. Начальника строительства электростанции Катунцева «за безответственное отношение к организации подготовительных работ по строительству ТЭЦ... с работы снять и отдать под суд... Довести до сведения ЦК ВКП(б) о несерьёзном отношении наркома Наркомата электростанций СССР т.Леткова к строительству Кирово-Чепецкой ТЭЦ в части размещения оборудования, сроков проектирования, оснащения строительными механизмами, материалами и автотранспортом».
Также бюро обкома решило: построить в течение 2 месяцев кирпичный завод, 3 месяцев – шоссейную дорогу к стройплощадке, проектировать мост для узкоколейки через реку Чепцу, организовать оргнабор рабочей силы в районах области.
Начавшаяся 22 июня 1941 года Великая Отечественная война предъявила строителям станции суровые требования. Эвакуированные в Киров промышленные предприятия, выпускающие для фронта особо важную продукцию, остро нуждались в электроэнергии. Предстояло в предельно короткий срок ввести Кирово-Чепецкую ТЭЦ в эксплуатацию. Из воспоминаний первого секретаря Просницкого райкома партии Сергея Алексеевича Сухих: «Главной военной стройкой была ТЭЦ. Она была нужна, как воздух, для предприятий города Кирова и области, работающих на оборону. Обком партии считал эту стройку объектом № 1. Сюда неоднократно приезжал первый секретарь обкома В.В.Лукьянов».
3 декабря 1941 года бюро обкома в очередной раз рассмотрело вопрос о строительстве Кирово-Чепецкой ТЭЦ. В принятом обкомом решении устанавливались конкретные сроки окончания строительных работ. Указывалось на обеспечение стройки рабочей силой. Для возведения узкоколейки до Каринских торфоразработок привлекался сапёрный батальон 34 запасной лыжной бригады.
Строительство электростанции, имевшее важное оборонное значение, находилось под контролем Государственного Комитета Обороны. В январе 1942 года Наркомат электростанций СССР направил в Кировский обком ВКП(б) письмо, в котором сообщалось о выделении Кирово-Чепецкой ТЭЦ оборудования с Сызранской, Семёновской и Челябинской электростанций, Свирьстроя, Уралэнергостроя и Свердловской конторы Снабэлектро.
21 февраля 1942 года Совнарком СССР принял специальное постановление № 231 «Об электроснабжении г.Кирова». Основное место в документе уделялось вопросам строительства Кирово-Чепецкой ТЭЦ, устанавливались задания для наркоматов и Госплана СССР о выделении и изготовлении оборудования, направлении материалов, мобилизации рабочих на стройку, организации финансирования и снабжении людей.
Очень скоро строители ТЭЦ ощутили силу правительственного постановления. На стройку прибыло 2 стройколонны в количестве 2 тысяч человек. В дополнение к ним было мобилизовано 2300 колхозников из 14 районов области.
Начальник строительства Баграш в докладе обкому партии 3 апреля 1942 года сообщал: «В связи с реализацией постановления Совнаркома строительство сумело в марте выполнить объём в 2 раза больше февраля, несмотря на неблагоприятные зимние условия. ... Совершенно эффективной рабочей силой оказались стройбатальоны». Надо отметить, что в эти подразделения отправлялись люди в основном неблагонадёжные для отправки на фронт: поляки, западные украинцы, немцы Поволжья... Так в районе строительства стали появляться сначала зоны, а позже – исправительно-трудовые колонии.
В мае 1942 года обком партии направил в ЦК ВКП(б) докладную записку «О положении на строительстве Кирово-Чепецкой ТЭЦ», где объяснял, что в течение 1941 года «Наркомат электростанций СССР ... строительству ТЭЦ не уделял никакого внимания и совершенно не отпускал требовавшихся для стройки материалов, тран-спорта и механизмов...» Далее говорилось о том, что ситуация на стройке изменилась после принятия правительственного решения, работы по строительству активно идут, рабочие перевыполняют планы. Однако установленный правительством срок пуска 1-й очереди ТЭЦ – 1 сентября 1942 года – не будет выполнен из-за необеспечения стройки фондовыми материалами и оборудованием.
К апрелю 1942 года решился вопрос с обеспечением строителей ТЭЦ продовольствием. Было организовано подсобное хозяйство на 52 гектарах, где посадили картофель, овёс, горох, капусту, помидоры и табак. 12 гектаров отвели для индивидуальных огородов рабочих и служащих станции.
В июне того же года начальником строительства Кирово-Чепецкой ТЭЦ был назначен Анатолий Дмитриевич Замыслов. Ему шёл 37 год. Он окончил Ивановский энергетический институт. После института работал мастером по монтажу котлов на строительстве Березниковской ТЭЦ, а после её пуска – сменным теплотехником. В начале 30-х руководил монтажом теплотехнического оборудования на строительстве ТЭЦ-11 в Москве. Был главным инженером строящихся Зуевской и Кураховской гидроэлектростанций в Донбассе. В начале войны работал главным инженером Управления строительства временных электростанций на Волге, Урале, в Сибири. И вот очередное назначение.
А.Н. Замыслов
В начале июня 1942 года Замыслов прибыл на новое место и приступил к работе. «Строительство ТЭЦ, - писал впоследствии Анатолий Дмитриевич, - находилось в тяжёлом состоянии. Установленные планы работ и графики из месяца в месяц не выполнялись. Специальная комиссия установила неудовлетворительное руководство стройкой, после чего произошла замена начальника строительства».
Невероятно сложная задача стояла перед коллективом строителей и монтажников. До ввода ТЭЦ в эксплуатацию оставалось меньше пяти месяцев. Срок пуска 1 ноября 1942 года был установлен Государственным Комитетом Обороны. Снова обратимся к воспоминаниям А.Д.Замыслова: «За оставшиеся до пуска ТЭЦ пять месяцев предстояло выполнить следующие работы:
- закончить монтаж металлоконструкций и кровли главного корпуса;
- соорудить подстанции 110 и 35 кВ, системы торфоподачи, химводоочистки, береговую и циркуляционную насосные с брызгательным бассейном, кирпичную дымовую трубу;
- вести строительство общежитий и жилых домов для строительных и эксплуатационных кадров;
- смонтировать оборудование и наладить его работу;
- построить 17 км железнодорожных путей узкой по болотам с мостовым переходом через реку Чепцу для подачи торфа с Каринского торфопредприятия до ТЭЦ;
- соорудить на Каринском торфопредприятии подстанцию и линию электропередачи 35 кВ от ТЭЦ, а также подстанцию в Кирове и линию электропередачи от ТЭЦ напряжением 110 кВ общей протяжённостью 47 км, а также линию связи;
- построить 13 км просёлочных автогужевых дорог с верхним покрытием из деревянной шашки;
- провести трассу теплофикации и пара для вновь строящегося завода и других потребителей».
Невероятные усилия требовались для выполнения намеченных работ к установленному сроку. И всё же в середине сентября у строителей появилась надежда на своевременный пуск станции. К тому времени уже существовал документ, в котором говорилось: «Для подготовки ввода в эксплуатацию Кирово-Чепецкой ТЭЦ Наркомат электростанций приказывает:
- Организовать дирекцию Кирово-Чепецкой ТЭЦ при Кировском энергокомбинате Главцентроэнерго.
- Возложить на дирекцию Кирово-Чепецкой ТЭЦ:
а) подготовку и укомплектование персонала станции;
б) участие в испытаниях и приёмке оборудования ТЭЦ во временную эксплуатацию;
в) подготовку эксплуатационных инструкций;
г) подготовку завоза топлива на склад и других подготовительных работ, связанных с эксплуатацией ТЭЦ.
3. Начальнику Главцентрэнерго тов. Спирину в 5-дневный срок утвердить штат дирекции, представить на утверждение Наркомата кандидатуры на директора и главного инженера и укомплектовать руководящим персоналом основные цеха ТЭЦ.
4. Расходы по содержанию дирекции Кирово-Чепецкой ТЭЦ и подготовке персонала относить за счёт генсметы по строительству ТЭЦ».
29 сентября 1942 года приказом Народного Комиссара электростанций Жамерина директором Кирово-Чепецкой ТЭЦ назначен Николай Максимович Чабан, главным инженером - Алексей Владимирович Оржевский. Началась работа по подготовке ТЭЦ к эксплуатации. Повысились темпы строительства, которое вёл коллектив, эвакуированный с Могилёвской ТЭЦ. В умелой организации строительных работ на завершающем этапе несомненная заслуга главного инженера И.Ф.Пищика, его заместителя Л.Г.Гаврилова, начальника производственно-планового отдела Е.В.Захарчука и руководителя строительного участка Я.В.Солодовникова.
Монтажные работы выполнял Московский участок Тепломонтажа во главе с начальником подразделения И.А.Капусто и главным инженером В.Л.Зайделем. Монтажом электрооборудования занимался коллектив под руководством А.Ф.Колобова. Активно участвовали в строительстве и выпускники местной школы ФЗО.
Приезд на строительство ТЭЦ первого секретаря Кировского обкома партии Лукьянова 1942 г.
В ходе строительства и эксплуатации ТЭЦ преодолевалось много трудностей. Из воспоминаний А.Д.Замыслова: «Так, в районе и области был острый дефицит строительного кирпича и камня. Стеновое заполнение машинного зала, систем химводо-очистки, торфоподачи, циркуляционной и береговой насосных мы вынуждены были делать из дерева. Кирпич для сооружения дымовой трубы добыли с большим трудом, разбирая находившуюся в 3 километрах от ТЭЦ действующую церковь. Заручившись устным одобрением районных и областных органов Советской власти, мы с секретарём партийной организации Н.И.Кузнецовым убедили священнослужителей и прихожан дать согласие на разбор храма. Верующие патриоты поняли значение пожертвования храма на нужды фронта, для выпуска танков и самолётов, и согласились. Иконы и всё имущество храма были перенесены в частный большой дом села, в котором мы провели необходимую реконструкцию. Церковь была разобрана, кирпич вывезен за 7 дней, а строительство дымовой трубы закончено за 18 дней силами учащихся местного ремесленного строительного училища».
27 октября 1942 года газета «Кировская правда» писала: «И днём, и ночью кипит работа на строительстве, где начальником т. Замыслов. Уходили землекопы, их место занимали каменщики. Каменщиков сменяли бетонщики, штукатуры. В свою роль вступали монтажники.
Ещё в лесах главный корпус. Котлованы, цемент, щебень, листовое и круглое железо свидетельствуют о том, что стройка в разгаре. Но предприятие готовится вступить в строй действующих. Это чувствуется на каждом шагу, в каждом дыхании. Ещё не ушли строители, а производственники уже проверяют агрегаты, следят за тем, чтобы всё было сделано отлично.
На дымовой трубе крупными цифрами начертан 1942 год. Знаменательный год ожесточённых боёв за Родину, за свободу. В этот исторический год коллектив строительства, где начальником т. Замыслов, из отечественных материалов, из отечественного оборудования, работая по-фронтовому, завершает строительство нового предприятия, готовя достойный подарок Родине к XXV годовщине Великой Октябрьской социалистической революции.
Строительные и монтажные работы идут к концу. В эти дни строительство вступает в испытательно-пусковой период».
В тот же день, 27 октября 1942 года, в оперативном журнале дежурного инженера станции появилась запись:
«19.00 Вступил на дежурство совместно с дежурным от строительства. Состояние оборудования: 1. Котёл № 1 поддерживается в горячем состоянии с давлением 5:10 атм. Топливо (дрова) загружаются вручную через шуровочные окна. Дымосос и вентилятор котла не работают. 2. Турбогенератор, циркуляционные насосы, насосы береговой насосной и питательные насосы не работают. 3. Брызгательный насос наполнен водой...
22.40 По распоряжению Гаврилова собрана схема для опробования под нагрузкой циркуляционного насоса № 1. Насос 4 раза пускался, но каждый раз срывал всас.
При осмотре обнаружены неплотности на всасывающем трубопроводе в местах сварки. Приступлено к работам по устранению дефектов. Эл. схема насоса разобрана...»
И только на другой день удалось запустить турбогенератор. В докладной записке для обкома партии говорилось: «28 октября с.г. станция в комплексе всего тепломеханического и электрического оборудования опробована на холостом ходу...»
Считанные дни оставались до установленного Государственным Комитетом Обороны срока. Но было ясно – 1 ноября пуск станции осуществить не удастся.
Спустя много лет Анатолий Дмитриевич Замыслов вспоминал: «За опоздание на 7 дней с подачей электроэнергии заводам, производящим вооружение, в середине ноября я был вызван на бюро Кировского обкома ВКП(б), куда приехал представитель Государственного Комитета обороны. Краткое, но очень строгое обсуждение нарушения государственной дисциплины. Мне было строго указано и вынесено предупреждение».
Необыкновенно трудной выдалась последняя неделя перед пуском. Люди работали не щадя себя. И вот долгожданный день наступил. Рассказывает Галина Ивановна Чудиновских: «Строители и монтажники сделали своё дело. Наступила готовность электростанции к пуску. Состоялся он 6 ноября 1942 года.
Сколько было радости! Трудовая победа! Надежды наши сбылись».
Появление в строю действующих мощной электростанции сразу ощутила промышленность областного центра. Кировские предприятия, выпускающие для фронта особо важную продукцию, остро нуждались в электроэнергии. Её выработка, с вводом новой ТЭЦ, значительно увеличилась.
В феврале 1943 года Николай Максимович Чабан, возглавлявший коллектив станции с момента её пуска, получил новое назначение. Директором Кирово-Чепецкой ТЭЦ, в соответствии с приказом народного комиссара электростанций от 13 апреля 1943 года, стал Михаил Матвеевич Тиманюк.
Проходная ТЭЦ-3. 1940-е гг.
Каринстрой в годы войны
Суровые требования предъявила Великая Отечественная война и строителям Каринстроя. По решению Государственного Комитета Обороны уже в первые месяцы войны началось форсированное возведение Каринского торфопредприятия. Министерство электростанций поставило перед предприятием задачу – в 1942 году начать добычу кускового торфа. Из Москвы в Каринторф эвакуировали весь аппарат треста «Торфострой». Задача перед руководством стояла не из лёгких. Все усилия были направлены в первую очередь на подготовку полей добычи, переброску экскаваторных машин, локомобилей, тракторов и другого оборудования, эвакуированного в Кировскую область с торфопредприятия Пальцо Брянской области. Из воспоминаний Артемия Логиновича Попкова: «Всё нужное оборудование было перевезено на предприятие зимой 1941-1942 годов на тракторах со станций Слободской и Бумкомбинат, смонтировано и пущено с начала сезона в работу. Уже летом 1942 года были добыты первые 13,4 тысячи тонн кускового и 1,3 тысячи тонн фрезерного торфа. Первыми трактористами на перевозке оборудования, подготовке полей и добыче торфа были Филон Николай Григорьевич, Губанова Екатерина Михайловна, Ощепкова Екатерина Петровна...»
На Каринстрой Артемий Логинович Попков прибыл в декабре 1942 года по эвакуации из Калининской области. К тому времени за его плечами был Московский торфяной институт и работа в торфяной промышленности в системе «Глафторфа».
А.Л. Попков. Фото 1980-х гг.
В июне 1942 года Попкова назначили начальником строительства Каринтофостроя. Под его руководством было закончено возведение моста через реку Чепца. При этом новому начальнику пришлось проявить характер и решительность. Из воспоминаний А.Г.Попкова: «Чтобы не задерживать строительство моста было решено прорезать стенку ряжа до воды, что позволяло освободить и поставить сваи по центру опоры и продолжить сборку пролётов, а зимой малыми взрывами разрушить ряж и построить новый. Это решение было принято мной как начальником строительства и инженером Голубевым Александром Александровичем вопреки запретам руководства треста «Торфострой» проводить взрывы вблизи опорных свай. Всё это, разумеется, нужно было сделать до ледохода 1943 года, иначе опору моста, а следовательно и мост снесло бы. По специальной телеграмме первого секретаря Кировского обкома партии Лукьянова было отгружено 300 кубометров камня. Когда бросали последние камни в опору моста, лёд пошёл. Мост был спасён!»
Мост через Чепцу сдали в эксплуатацию 24 октября 1942 года. Однако узкоколейка к Каринским тофоразработкам оставалась незаконченной из-за недостатка оборудования. Этот вопрос рассматривался 9 декабря 1942 год на бюро обкома партии. В решении было записано: «...Закончить строительство железнодорожных путей... 15 декабря с.г., а с 25 декабря начать регулярною подачу топлива на ТЭЦ...»
С постройкой узкоколейки уложились в срок. 14 декабря по ней прошёл на ТЭЦ первый поезд с торфом. Вели его машинисты А.Кравчук и А.Елькин.
А двумя месяцами раньше, 2 октября 1942 года Указом Президиума Верховного Совета РСФСР посёлок каринских торфоразработок был отнесён к категории рабочих посёлков с наименованием Каринторф, включая посёлки №№ 1, 2 и 3.
24 ноября решением исполкома Слободского райсовета создаётся поселковый Совет «Каринторф», местом расположения которого устанавливается центральный посёлок. Ровно через два месяца уже другой исполком – Просницкий, принимает решение, в котором констатирует: «В целях концентрации руководства деятельностью предприятий рабочих посёлков Кирово-Чепецкого и Каринского, расположенных в разных административных районах, но органически связанных между собой в своей хозяйственной деятельности по обеспечению топливом ТЭЦ, признать целесообразным перечисление Каринского рабочего посёлка из состава Слободского района в Просницкий». Здесь же следует обращение к исполкому Облсовета «поднять этот вопрос перед Президиумом Верховного совета РСФСР...»
А тем временем жизнь на Каринстрое шла своим чередом. Весной 1943 года в Кировскую область были доставлены мобилизованные из Средней Азии. Всего прибыло 2170 человек. Сезонных рабочих распределили по строительным организациям области. 666 трудоармейцев отправили на Каринторфстрой.
Как свидетельствуют документы, рабочие жили в ужасающих условиях. Совершенно не хватало жилой площади, а та, которая имелась, находилась в антисанитарном состоянии. В общежитиях и землянках не велась подготовка к зиме, вместо постельного белья имелись грязные подушки и матрацы, на которых спали, обычно, в верхней одежде. Кипятка в общежитиях не было, поэтому пили сырую воду. Дополняли картину тараканы и клопы, с которыми не велось никакой борьбы. Такое положение стало главной причиной ухода и дезертирства рабочих с Каринстроя и Каринторфа.
Постепенно усилиями руководства строящегося предприятия обстановка на строительстве стала выправляться. Значительно увеличилось количество сезонных рабочих. Для них возвели несколько бараков с двухэтажными нарами. 400 девушек, прибывших из Тамбовской области, разместили в построенной половине поселковой школы, установив там трёхэтажные нары. Вместе со строительством жилья началось обустройство поселковой жизни. На Центральном посёлке построили продовольственный магазин, пекарню. столовую, детсад, два 12-квартирных дома; на Первом – каркасно-засыпной клуб, на Втором – каменную баню, амбулаторию и два 12-квартирных дома, на Третьем – водопроводную башню, столовую, четыре 2-этажных общежития. Весной 1944 года завершилось возведение первой секции паровозного депо. А 27 июля, по воспоминаниям А.Л.Попкова, здесь выступила народная артистка СССР Любовь Орлова. Концерт для торфяников был в числе её выступлений в госпиталях Слободского района.
Медленно, но улучшалось снабжение рабочих Каринского торфопредприятия продовольствием. Этому способствовало создание в посёлке подсобного хозяйства. С 1 декабря 1944 года грузчикам торфа и рабочим, занятым на переноске временных путей, стали выдавать сверх нормы 100 граммов крупы в день. Следует отметить, что обеспеченность рабочей силой по прежнему оставалась для торфяников главной проблемой. Для уборки торфа руководству предприятия приходилось привлекать местных жителей. Вот строки из распоряжения по Каринскому торфопредприятию от октября 1945 года: «С целью ускорения сушки и уборки торфа... дирекция предприятия приглашает всех домохозяек, служащих, школьников в свободное от работы время, работать на сушке, уборке торфа; за указанную работу предприятие оплачивает каждому трудящемуся стоимость выполненной работы по существующему тарифу, кроме того, за каждую выработанную норму выдаётся талон на право приобретения одного метра мануфактуры в любое время по желанию владельца талона».
До окончания войны оставалось чуть больше полгода. Вопрос с перечислением посёлка Каринторф в Просницкий район всё ещё не был решён. Произойдёт это уже после войны.
1945 год
Долгожданный День победы люди встретили всеобщим ликованием, радости не было границ. Это был поистине всенародный праздник. Из воспоминаний Галины Ивановны Чудиновских, работавшей в годы войны медсестрой на строительстве ТЭЦ: «Заканчивалось моё дежурство. Слышно, на улице кто-то кричит» «Война кончилась! Кончилась война!!. Погода была пасмурной, моросил дождик. Но на душе было радостное потрясение. В посёлке стихийно возник митинг. Было всеобщее ликование. Выстраданная победа пришла...»
9 мая на Театральной площади областного центра состоялся митинг, на котором собралось 50 тысяч кировчан. С речью выступил секретарь обкома партии В.В.Лукьянов. Митинги состоялись в других городах и районных центрах области. Из воспоминаний Сергея Алексеевича Сухих: «Отлично помню радостную весть о Победе над гитлеровской Германией. В день 9 мая состоялись большие митинги в Проснице и на Кирово-Чепецком промузле. Я выступал на этих митингах. Люди ликовали: война кончилась. Но мы не забыли, какой досталась эта Победа. Многие наши земляки не вернулись с поля брани. А сколько сил и здоровья отдали ей наши труженики тыла, наши дорогие женщины, подростки, люди преклонного возраста..».
19 июля в Киров пришёл первый поезд с демобилизованными воинами Красной Армии...
Возвращались с войны и строители Кирово-Чепецкого промышленного узла. Здесь, на Вятской земле, им предстояло снова вернуться к мирным профессиям. И за короткий срок воздвигнуть в устье Чепцы прекрасный город... Тот, о котором спустя три десятилетия московский поэт Виктор Боков напишет такие строки:
Я видел городов немало –
На Западе и здесь, у нас.
Но что меня разволновало,
И что обрадовало глаз ?
Меня обрадовала встреча,
От встречи сердце стало петь.
Встал у слияния двух речек
Красавец Кирово-Чепецк.
Обрадовал отель «Двуречье»,
Отделан он – шик, и блеск.
Его развёрнутые плечи
Глядят в ту сторону, где лес.
Необозрима даль заречья.
Куда ни глянь – леса, леса.
Они усталость нашу лечат,
Рождают веру в чудеса.
Жильё в Чепецке
не шаблонно.
Там каждый дом хорош собой,
Смотрю, смотрю весь день
влюбленно
На этот город молодой!
Производство аэросаней в Кировской области
В годы Великой Отечественной войны Кировская область была в глубоком тылу. Сюда не доносился грохот сражений, но здесь благодаря упорному труду её жителей приближалась победа. Уже с первых дней войны промышленность области перешла на выпуск военной продукции.
В длинном перечне выпускаемой кировскими предприятиями оборонной продукции была и необходимая для фронта техника. Об этом наш рассказ, который начнем с небольшой цитаты.
«Зима 1942-го. Глубокие снега, морозы, холодные пронизывающие метели. А в тёплых избах безмятежно отдыхают солдаты «великого рейха»: в такую морозную ночь только сумасшедший выйдет на улицу. Звук авиационных моторов, неожиданно возникших в тишине, не тревожит – полетели бомбить русских.
Пулемётная очередь, разорвавшая тишину, как гром среди ясного неба! Выскакивают кто в чём. Но спасти удалось немногим. Стремительная атака аэросанной роты уничтожила гитлеровский отряд из 200 отборных солдат».
Так описывал в своей книге «Солдатский долг» боевые действия аэросанных подразделений в годы Великой Отечественной войны маршал Советского Союза К.К. Рокоссовский.
И ещё один пример, показывающий успешное применение аэросанных подразделений на фронтах. 28 февраля 1943 года фашистская артиллерия обрушила массированный удар на Кронштадт, на боевые корабли в гавани. Тогда штаб Краснознаменного Балтийского флота дал необычное задание командиру группы транспортных аэросаней: прикрыть Кронштадт и корабли. На аэросани установили аппаратуру для создания дымовой завесы. Аэросани совершали один рейс за другим по льду залива. Густая пелена дыма заслонила корабли, крепостные укрепления. Шесть часов аэросани прикрывали Кронштадт.
Стремительные сани с авиационным мотором – по существу самолёт, только без крыльев. С помощью их на фронте выполнялись многие операции: совершались налёты на позиции врага, рейды в тыл противника, перевозились десант и раненые, доставлялись на передовую боеприпасы, продовольствие…
На вооружении Советской Армии находились транспортно-десантные аэросани «НКЛ-16» и боевые – «НКЛ-26». И немногие жители Кировской области знают, что одним из предприятий, на которых создавались эти машины, был Нововятский лесозавод №41.
До войны предприятие называлось лесозаводом им. Степана Халтурина и выпускало в основном пиломатериал. В конце 1941 года сюда из Москвы был эвакуирован лесозавод №41. И в очень короткий срок при активном участии местных рабочих в приспособленных деревянных цехах начали, выполнять заказы фронта, выпускать боевые машины.
В 1980 году редактор заводской многотиражки и нововятский краевед Н. Касьянов взял интервью у одного из старейших работников предприятия Георгия Александровича Пилагова, который рассказал следующее:
- У нас, прибывших на вятскую землю московских специалистов, уже имелся опыт изготовления аэросаней. Но нужно было в короткое время научить этому молодёжь, пришедшую на завод. Учили и учились сами. Учились, несмотря ни на что, выпускать машины по твёрдому графику военного времени. Сколько ночей провели в цехах. Однажды был такой приказ: поставить в цехе кровати и отдыхать по очереди.
Никого тогда не удивляло, например, распоряжение директора завода: «Считать 26 марта 11-часовым рабочим днем для всех цехов, отделов и материальных складов». Фронт требовал вооружения, и его надо было дать во что бы то ни стало.
В монтажном цехе на корпуса устанавливали авиационные моторы, турели для пулемётов и другое оборудование. А потом – испытания. Целыми днями, а зачастую и ночами на заводе и на окрестных кстининских полях был слышен грохот авиационных моторов – шла обкатка машин. Вместе с водителями-испытателями вели её заводские монтажники, на ходу устраняя недоделки.
Завод успешно выполнял задания Государственного Комитета Обороны по выпуску вооружения и пилопродукции, которая также шла для нужд предприятий, работающих на оборону. Люди, объединенные во фронтовые бригады, трудились с высокой отдачей. Так, слесарь Иван Михайлович Орлов выполнял норму на 311 процентов. И таких как Орлов было множество.
Летом 1942 года коллектив лесозавода был удостоен ордена Трудового Красного Знамени.
Когда театр военных действий переместился в районы с малым снежным покровом, производство аэросаней на лесозаводе было прекращено. Но, так как они продолжали использоваться на фронтах, то на лесозаводе осталась функция их ремонта. Так нововятичи ощущали свою причастность к боевым делам.
